Mr. Sherlock Holmes, who was usually very late in the mornings, save upon those not infrequent occasions when he was up all night, was seated at the breakfast table. I stood upon the hearth-rug and picked up the stick which our visitor had left behind him the night before. It was a fine, thick piece of wood, bulbous-headed, of the sort which is known as a "Penang lawyer." (ACD) (Шерлок Холмс, обычно встававший очень поздно - кроме тех нередких случаев, когда он бодрстовал всю ночь - сидел за завтраком. Я стоял перед камином и держал в руках трость, забытую вчера вечером нашим посетителем. Это была хорошая, толстая деревянная трость с набалдашником, известная под именем "Penang lawyer".)
Из примечаний В. В. Робсона следует, что в книге "Собака Баскервилей" идет речь о "трости из ствола карликовой пальмы (Lucuala acutifidans), растущей на острове Пинанг в Малайзии. Могла быть использована в качестве оружия" (Arthur Conan Doyle. The Hound of the Baskervilles: Another Adventure of Sherlock Holmes /Edited with an Introduction and Notes by W. W. Robson. - Oxford University Press, 2008).
В 1900-е годы переводчики "Собаки Баскервилей" не стали уделять внимание названию трости и просто выбрасывали это место в тексте перевода:
"Мистер Шерлок Хольмс, встававший обыкновенно очень поздно, кроме тех довольно частых случаев, когда ему не приходилось спать всю ночь, сидел за столом и завтракал. Я стоял перед камином и рассматривал трость, оставленную нашим вчерашним ночным посетителем. Это была красивая крепкая деревянная трость с тяжелым набалдашником. ("Бэскервильская собака", А. Т., 1902)".
"Мистер Шерлок Холмс, имевший обыкновение вставать очень поздно, за исключением тех нередких случаев, когда вовсе не ложился спать, сидел за завтраком. Я стоял на коврике перед камином и держал в руках трость, которую наш поcетитель забыл накануне вечером. Это была красивая, толстая палка с круглым набалдашником ("Собака Баскервилей", Е. Ломиковская, 1902)"
"Мистер Шерлок Холмс, обыкновенно встававший весьма поздно, помимо тех частных случаев, когда приходилось без сна проводить всю ночь, сидел уже у окна за завтраком. Я стоял около камина и рассматривал трость, оставленную нашим посетителем вчера вечером. Это была изящная, толстая палка с круглым набалдашником ("Легенда о собаке Баскервиллей", Н. Мазуренко, 1903)".
Переводчик Н. Волжина отнеслась внимательно к данному прецедентному феномену. Рассмотрим же эту трость глазами Н. Волжиной.
"Мистер Шерлок Холмс, встававший, как правило, поздно, если не считать тех нередких случаев, когда ему вовсе не приходилось ложиться, сидел за завтраком. Я стоял на коврике у камина и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним посетителем, хорошую толстую палку с набалдашником - из тех, что именуются «веским доказательством». ("Собака Баскервилей", Н. Волжина, 1948)".
Смысловая сторона того, что может быть использовано в качестве оружия, есть "весомый довод, убедительный аргумент", где "весомый" одновременно означает "тяжелый" (в прямом значении) и "убедительный" (в переносном смысле). Выражение «веское доказательство» в данном контексте не подходит по смыслу: доказательством, особенно веским, может быть улика (например, уместно было бы назвать "веским доказательством" трость "Penang lawyer" в том случае, если бы доктор Ватсон нашел эту трость на месте преступления и при этом сама трость что-либо действительно доказывала своим присутствем в данном месте и в данное время). "Довод: Соображение, какое-либо положение, приводимое в качестве доказательства чего-либо. Доказательство: Неопровержимый довод или факт, подтверждающий истинность чего-либо; подтверждение чего-либо. (Словарь русского языка в 4-х томах. Т. 1. /Под ред. А. П. Евгеньевой. - М., 1957.)". Также следует отметить, что к доводу, равно как и к доказательству, возможно применить общее определение "неоспоримый/неоспоримое".
Короче говоря, у переводчика Волжиной выходит так, что трость из Пинанга, которая "могла быть использована в качестве оружия" (определение В. В. Робсона), и которую забыл неизвестный посетитель квартиры на Бейкер-стрит, "который много ходит пешком", - эта трость является "фактом, подтверждающим истинность чего-либо".
Возможно, такой эквивалент выражению "Penang lawyer" был бы уместен в переводе рассказа Конан Дойла "The Adventure of Silver Blaze": "On being arrested he volunteered the statement that he had come down to Dartmoor in the hope of getting some information about the King"s Pyland horses, and also about Desborough, the second favourite, which was in charge of Silas Brown at the Mapleton stables. He did not attempt to deny that he had acted as described upon the evening before, but declared that he had no sinister designs and had simply wished to obtain first-hand information. When confronted with his cravat he turned very pale and was utterly unable to account for its presence in the hand of the murdered man. His wet clothing showed that he had been out in the storm of the night before, and his stick, which was a penanglawyer weighted with lead, was just such a weapon as might, by repeated blows, have inflicted the terrible injuries to which the trainer had succumbed." ("Когда его арестовали, он показал, что приехал в Дартмур, надеясь получить некоторые сведения о Кингс-Пайлэндской конюшне, а также о Десборо, втором фаворите, находящемся на попечении Сайлэса Броуна, в Кэплтонских конюшнях. Он не отрицал своего образа действий в предыдущий вечер, но объявил, что не имел никаких преступных замыслов и просто желал получить сведения из первых рук. Когда ему показали галстук, он побледнел и не мог объяснить, каким образом он попал в руки убитого. Его мокрая одежда указывала, что он был под дождем в предыдущую ночь, а палка с тяжелым свинцовым набалдашником могла быть именно тем орудием, от нескольких ударов которого последовала смерть тренера" (Конан-Дойль А. Сильвер Блэз. Перевод А. Туфанова. Опубликовано: А. Конан-Дойль. Воспоминания о Шерлоке Холмсе. – Л.: Красная Газета, 1928).)
В "Большом англо-русском словаре" И. Гальперина выражение "Penang lawyer" переводится как "трость, палка (тж. для наказаний)". Слово "lawyer" с английского языка на русский переводится как "юрист, адвокат". В русском языке слово "адвокат", помимо основного значения, имеет также переносное значение "выступающий в защиту кого-чего-нибудь" (Толковый словарь русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова. Т. I., М., 1939). То есть, возможен перевод выражения "Penang lawyer" как "защитник Пинага по праву". Также в качестве переводческого эквивалента может выступать авторский неологизм "Закон Пинанга".
Вот возможный перевод данного отрывка:
"Шерлок Холмс, обычно встававший очень поздно - кроме тех нередких случаев, когда он бодрстовал всю ночь - сидел за завтраком. Я стоял перед камином и держал в руках трость, забытую вчера вечером нашим посетителем. Это была хорошая, толстая деревянная трость с набалдашником, известная под именем "Закон Пинанга".
Читателю становится ясно, что за выражением "закон Пинанга" скрывается объект, представляющий собой тяжелую палку для опоры при ходьбе и одновременно средство для защиты/наказания. Владелец этой трости, находясь если не в Англии, то на острове Пинанг, откуда родом трость, мог использовать ее в качестве "довода" своего "неоспороимого права". Отсюда смысловое значение фразеологизма "закон Пинанга" - "кто сильнее тот и прав", которое приближает это идиоматическое выражение к известному "закон - тайга" (синонимы "беззаконие, беззаконность, беспредел, волчий закон, закон - тайга, прокурор - медведь, произвол". Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013.)
Посох представлял собой прежде всего оружие, которое держали при себе странники, паломники, монахи, лесные отшельники и т. д. A quotation: "Он вышел из городских ворот, унося под мышкой шкуру антилопы, посох с окованной медью рукояткой, держа в руке нищенскую чашу из прочного полированного коричневого морского кокоса, босоногий, одинокий, опустив глаза к земле" (Киплинг Р. Чудо Пуруна Бхагата. Из "Второй Книги Джунглей" (Перевод Е. Чистяковой-Вэр). В викторианскую эпоху трость служила не только мерилом социального положения, состоятельности и власти своего владельца. Трость сопровождала его на прогулках пешком, когда, возможно, никого не было рядом. В этих обстоятельствах она могла служить еще и в качестве "неоспоримого довода" против темных личностей, поджидавших владельца трости в глухом переулке.
Но сказать, по примеру Н. Волжиной, что трость как оружие есть "неоспоримое доказательство" - бессмыслица.
Переводчик Н. Романов пошел путем описательного перевода и, по сути, перевел для читателя цитату из комментария Робсона:
"Мистер Шерлок Холмс привык вставать очень поздно, но делал исключение для тех нередких случаев, когда совсем не ложился спать. Он уже расположился за завтраком. Я стоял на коврике у камина, держа в руке трость, забытую нашим посетителем накануне вечером. Это была представительная толстая палка с округлым набалдашником, сделанная из пальмы ликуалы и популярная в наших восточных колониях ("Собака Баскервилей", Н. Романов, 2011)".
У Н. Романова вышло точно, почти как в комментариях В. Робсона. Но не адекватно оригиналу Конан-Дойла. Вместо художественного образа переводчик Н.Романов преподносит читателю научный факт. Как результат, в этом абзаце "Собака Баскервилей" понесла утрату в индивидуальном стиле Конан-Дойла-автора и речевого стиля Ватсона-рассказчика.
Вот, к примеру, как упоминается "Penang lawyer"в тексте рассказа Герберта Уэллса "The Man Who Could Work Miracles" ("Человек, который мог творить чудеса"). Главный герой этого произведения, мистер Фодерингэй, который открыл в себе дар совершать "чудеса" силой своей воли, приказывает своей трости зацвести. "That seemed to him singularly attractive and harmless. He stuck his walking-stick - a very nice Poona-Penang lawyer - into the turf that edged the footpath, and commanded the dry wood to blossom" (H. G. Wells. "The Man Who Could Work Miracles").
И вот как эта трость выглядит в текстах русских переводчиков Э. Бер, А. Анненской и И. Григорьева:
"Это показалось ему необычайно привлекательным и вполне безобидным. Он воткнул свою трость - изящную вещицу из индийского терновника - в дерн, окаймлявший тротуар, и приказал сухому дереву зацвести (Г. Уэллс. "Человек, который мог творить чудеса". Перевод Э. Бер)".
"Это чудо показалось ему необыкновенно привлекательным и безобидным. Он воткнул свою красивую трость из индийского дерева в дерн возле дорожки и приказал сухому дереву зацвести (Г. Уэллс. "Человек, который мог творить чудеса". Перевод А. Анненской)".
"Затем он припомнил чудо из "Тангейзера", о котором однажды прочитал в концертном зале на обороте программы. Оно показалось ему очень приятным и безопасным. Он воткнул свою трость - превосходную пальмовую трость - в траву у дорожки и приказал этой сухой деревяшке зацвести" (Г. Уэллс. "Чудотворец". Перевод И. Григорьева).
Здесь название "Penang lawyer" переведено вполне адекватно. Действительно, в контексте рассказа "Человек, который мог творить чудеса" при описании трости "Penang lawyer" важно указать именно материал, из которого сделана эта трость. Семантические аспекты, связующие название трости с терминами юридической науки, в этом контексте рассказа Г. Уэллса не столь важны, как у А. Конан Дойла.
В основу сюжета «Собаки Баскервилей» легли две мистические истории, рассказанные Конан Дойлу его другом Флетчером Робинсоном, с которым он познакомился в июле 1900 года на борту парохода «Бритт», когда возвращались домой из южной Африки. Оба участвовали в англо-бурской войне; Дойл был врачом полевого госпиталя, Робинсон - военным корреспондентом газеты «Дейли-экспресс».
Они очень быстро подружились, а без малого год спустя, в марте 1901, когда вновь встретились в Норфолке, чтобы поиграть в гольф, дружба превратилась в своего рода творческое сотрудничество.
На фото слева Артур Конан Дойл, справа Бертрам Флетчер Робинсон
Все началось с бесед об английском фольклоре. Коротая вечер за графином бренди, журналист поведал «отцу» Шерлока Холмса легенду, которая впоследствии и легла в основу леденящей кровь рукописи, прочитанной доктором Джеймсом Мортимером Холмсу и Уотсону на Бейкер-стрит незадолго до прибытия в Англию сэра Генри Баскервиля, наследника из Канады.
Более чем вероятно, что рассказанная Робинсоном легенда - всего лишь очередной перепев древнего местного предания о свирепой волшебной собаке-волкодаве, известной в Норфолке под кличкой Черный Дьявол. Вторая, не менее жуткая история о злом эсквайре, сэре Ричарде Кейбле, продавшем душу дьяволу и то ли утащенном в преисподнюю, то ли разорваном на куски стаей демонических гончих псов, не издававших, вопреки расхожему поверью, никакого пресловутого «жуткого воя» на болотах, а, напротив, совершенно безмолвных.
После этих рассказов Флетчер Робинсон однажды пригласил друга погостить у его родных в Ипплтоне и, одновременно, собрать материал для новой книги. Судя по всему, «Собака Баскервилей» первоначально задумывалась как совместное творение Конан Дойля и Робинсона.
«Тут, в Норфолке, со мной Флетчер Робинсон, и мы собираемся вместе сделать небольшую книжицу под названием «Собака Баскервилей» - такую, что у читателя волосы дыбом встанут!» - написал Артур Конан Дойл в письме своей матери.
Любопытная деталь - фамилию для преследуемого знатного рода Дойл позаимствовал у Гарри Баскервиля, который был... кучером Робинсона. В марте-апреле 1901 года Гарри, как выяснилось, развозил своего хозяина и его гостя-писателя по Дартмурским окрестностям.
Много лет спустя, в 1959 году, 88-летний Баскервиль заявил: «Дойль писал книгу не один. Большие куски написаны Флетчером Робинсоном, но его заслуги так и не были признаны».
Договорившись о теме и заглавии повести, Дойл и Робинсон расстались, а в апреле встретились вновь, чтобы предпринять поездку по Дартмуру - месту действия будущей книги. Базой им служил дом Робинсона в Ипплпене, возле Нью-Эббота. Отсюда и совершали они вылазки на болота, проникаясь их мрачным духом и намечая места, где, по замыслу, должны были развиваться те или иные события.
Тем временем нехитрый поначалу замысел книги начал сам собой разрастаться и усложняться. Возможно, Конан Дойл только теперь осознал, насколько мощный материал попал к нему в руки, и понял, что для такой оправы необходим бриллиант огромной величины, сильный главный герой, человек, который раскрыл бы тайну. Вот почему он решил вернуть к жизни Шерлока Холмса, семью годами ранее «канувшего в пучину» Рейхенбахского водопада в Альпах, куда его подло столкнул профессор Мориарти, главный преступник Лондона, и иже с ним.
Впрочем, «вернуть к жизни» - не совсем точное, а вернее, совсем не точное выражение. Уж больно не хотелось великому писателю и впрямь воскрешать двух персонажей, некогда вознёсших его на вершину славы, но мало-помалу превратившихся из подмоги в обузу. Внимательный читатель «Собаки Баскервилей» сразу увидит, что действие повести разворачивается до «гибели» Холмса в струях Рейхенбахского водопада.
Ведя лихорадочную исследовательскую работу и создавая своё оказавшееся бессмертным произведение, 2 апреля 1901 года Конан Дойл снова отправил письмо матери, на сей раз из Принстауна, где расположена каторжная тюрьма, из которой бежал злосчастный Селден, павший жертвой страшного пса: «Мы с Робинсоном лазаем по болотам, собирая материал для нашей книги о Шерлоке Холмсе. Думаю, книжка получится блистательная. По сути дела, почти половину я уже настрочил. Холмс получился во всей красе, а драматизмом идеи книги я всецело обязан Робинсону».
Ещё раньше, в марте, Дойл написал издателю журнала «Стрэнд», Гринхау Смиту, и предложил ему новое произведение, особо подчеркнув, что создаёт его в соавторстве с другом, Флетчером Робинсоном, и «его имя непременно должно соседствовать на обложке с моим. И стиль, и смак, и вся писанина - полностью мои… но Робинсон дал мне главную идею, приобщил к местному колориту, и я считаю, что его имя должно быть упомянуто… Если Вы согласны вести дело, я хотел бы, как обычно, получить пятьдесят фунтов стерлингов за каждую тысячу слов». Однако после того как в повесть был введён Шерлок Холмс, гонорар сразу возрос вдвое, причём соавторы должны были получить его в пропорции 3:1.
Но, когда в августе 1901 года в «Стрэнде» началась публикация «Собаки Баскервилей», Робинсона в числе авторов не оказалось вовсе, хотя его имя было упомянуто в сноске на титульном листе. Вот как это выглядело: «Появление этой истории стало возможным благодаря моему другу, мистеру Флетчеру Робинсону, который помог мне придумать сюжет и подсказал реалии. А.К-Д.»
В первом британском книжном издании повести эта надпись была заменена кратким обращением: «Мой дорогой Робинсон, кабы не Ваше изложение легенды Западной Страны, эта история так никогда и не появилась бы. Огромное спасибо за это и за помощь с деталями. Искреннейше Ваш А.Конан-Дойл».
В предисловии к «Полному собранию романов о Шерлоке Холмсе» (1929) Дойл, казалось, и вовсе забыл о полученной от друга помощи: «Собака Баскервилей» - итог замечания, оброненного этим добрым малым, Флетчером Робинсоном, скоропостижная кончина которого стала утратой для всех нас. Это он рассказал мне о призрачной собаке, обитавшей близ его дома на Дартмурских болотах. С этой байки и началась книга, но сюжет и каждое ее слово - моя и только моя работа».
Успех нового произведения превзошел все ожидания. Но тут же по Лондону начали ходить слухи, что Дойл не сам написал эту повесть. Некоторые злопыхатели обвиняли его даже в убийстве истинного автора книги, чтобы тот не смог предъявить свои права на шедевр.
Дело в том, что в 1907 году, то есть через пять лет после выхода книги, 36-летний Флетчер Робинсон неожиданно скончался при довольно загадочных обстоятельствах. По официальной версии, причиной смерти был тиф. Однако в отличие от жертв тифа Робинсона не кремировали, а похоронили на кладбище Святого Андрея (некоторые связывают его смерть с проклятием египетского артефакта The Unlucky Mummy).
Супруга журналиста, Глэдис Робинсон, подлила масла в огонь, заявив сразу после его смерти, что он скончался от пищевого отравления через несколько дней после возвращения из командировки из Парижа.
Некоторые сыщики-любители считают, что симптомы больше похожи на отравление, чем на смерть от тифа. Конан Дойль, по их мнению, отравил друга настойкой опия, не желая делиться гонорарами от «Собаки Баскервилей» или, что более вероятно, боясь раскрытия тайны авторства. Они полагают, что великий писатель уговорил Глэдис, с которой у него, по некоторым данным, был роман, отравить мужа. Не исключено, что миссис Робинсон, кстати, не явившаяся даже на похороны мужа, не догадывалась, что ему дает.
После смерти Конан Дойла эти слухи потихоньку сошли на нет. Но позже, в конце пятидесятых, они возобновились снова.
Как уже я говорил, одна из атак на репутацию Конан Дойла была предпринята в газете «Дэйли экспресс» со стороны настоящего Баскервиля, кучера, давшего фамилию главному герою. В марте 1959 года восьмидесятивосьмилетний Гарри Баскервиль неожиданно заявил, что писал эту повесть не Конан Дойл, а Флетчер, который был у Артура кем-то вроде литературного «негра», да и вообще, мол, большинство произведений о Шерлоке Холмсе написаны Робинсоном.
После новых обвинений со стороны Баскервиля сын писателя Адриан Конан Дойл немедленно вступился за отца. Он выступил с гневным письмом, в котором привел свидетельства того, что Робинсон действительно был автором идеи и придумал все основные линии произведения, но потом по-дружески «подарил» все придуманное своему другу Артуру, полагая, что тот напишет намного лучше.
К сожалению, письмо это хранится в архиве, который недоступен исследователям, и содержание его в значительной части остается неизвестным. Тем не менее, имеющиеся сведения в общем и целом подтверждают правоту Адриана Конан-Дойла. Несомненно, Флетчер Робинсон внес важный вклад в проект, вклад, который Артур Конан-Дойл впоследствии, возможно, значительно принизил. Именно Робинсон подал первоначальную идею (и Дойл признал это в письмах к матери и Гринхау Смиту) и, вероятно, помог разработать детали сюжета, но написана повесть, несомненно, самим Конан-Дойлом.Все сохранившиеся отрывки рукописи выведены его рукой (в том числе и текст легенды о собаке Баскервилей) и почти без помарок. Едва ли такой знаменитый писатель стал бы переквалифицироваться в писца и копировать ранее написанный текст Робинсона - малоизвестного журналиста - чтобы потом выдать этот текст за свое собственное письмо.
За пристальное изучение произведений Конан Дойла взялись эксперты-лингвисты. Но скрупулезная лингвистическая экспертиза в отношении «Собаки Баскервилей» доказать сто-процентное авторство Конан Дойла или Робинсона нее смогла.
Главное достижение Конан-Дойла - возрождение образа Шерлока Холмса, без которого «Собака Баскервилей» никогда не приобрела бы той популярности, которой пользуется и поныне. Возможно, без Холмса этот роман сейчас был бы полузабыт, разделив незавидную судьбу большинства созданных Конан-Дойлом «ужастиков»
Весьма сомнительно, что Робинсон был отравлен Конан-Дойлом, который хотел скрыть подлинную роль его в создании «Собаки Баскервилей» и свой флирт с супругой журналиста. Во-первых, скрывать Конан-Дойлу было нечего: он с самого начала признавал участие Робинсона в работе над книгой, хотя со временем это признание мало-помалу сходило на нет. Во-вторых, Артур Конан-Дойл никак не мог «крутить любовь» с супругой Робинсона, потому что во время написания «Собаки» пользовал свою больную чахоткой супругу и, к тому же, был без памяти влюблен в некую Джин Леки, которая в 1907 году стала его второй женой.
Использованы иллюстрации Сидни Эдварда Пэджета (1901 - 1902 гг.) из первого издания "Собаки Баскервилей"
Источники
www.doyle.msfit.ru/holmes/criminal
www.chayka.org/node/3835
www.novdelo.ru/post/view?id=15290
www.myrt.ru/interestingly/512-istorija-s obaki-baskervilejj.html
Я решила прервать путешествие - отменила бронь в Лидсе и Йорке, сразу много причин на то было, а основная - слишком много впечатлений и желание выложить их в журнал, а то лопну!
Итак, Девон я разделю на несколько тематических публикаций, сегодня - историческая, это то, что меня не отпускало последние 3 недели - дух Дартмура, тайны и легенды болот, полное погружение в тему повести Конан Дойля. Тут совершенно иной ритм жизни, размерянный и толковый уклад, хотя казалось бы, всего пол часа на машине и ты на кипучем, бьющем ключом морском курорте Плимут (о нём тоже расскажу).
.
Я провела исследование – путешествие, подтверждающее, что у местности из выдуманной истории о собаке Баскервиллей существуют реальные прототипы
.
.
В повести события разворачиваются в Дартмуре (графство Девоншир), в местечке под названием Гримпен. Начну с того, что это название реально не существует, как и фермы «Каменные столбы» и «Гнилого болота» . Однако сама местность Дартмура безупречно соответствует ее описанию в повести – холмистая, с множеством болотистых пустошей, покрытых торфом. В тексте повести – вокруг Баскервиль-холла «расстилаются унылые, лишенные признаков жизни болота» , которые совсем не такие унылые, как демонстрировал нам ЛЕНФИЛЬМ
Но есть и другая версия фамильного особняка: Легенду о родовом проклятии, зародившуюся на западе Англии в Норфолке, Конан Дойлу якобы рассказал его приятель, журналист Бертрам Робинсон. Он пригласил писателя в гости в Девоншир, где повел вдохновленного писателя на болота, чтобы усилить впечатление от собственного рассказа, а настоящая усадьба Баскервиллей находится близ городка Хей-он-Уай, что в Южном Уэльсе
.
«Баскервиль-Холл» в Уэльсе был перестроен в 1839 году Томасом Баскервилем-младшим для его супруги Элизабет как летняя усадьба и дом приемов. По этой версии Конан Дойл находился в дружеской связи с семейством Баскервилей и даже гостил у них в 1900 году. Предполагается, что здесь-то он и услышал местную леденящую душу легенду о собаке из ада, которая преследует старинный род. И как будто в подтверждение этих слов герб уэльских Баскервилей красноречиво украшает голова собаки, держащей в зубах окровавленную палку.
.
Сейчас в усадьбе находится гостиница с одноименным названием. Все бывавшие в ней, подчеркивают удивительную схожесть дома с Баскервиль-Холлом из повести. И общая композиция здания, и передняя с камином, и галерея, куда выходят двери спален второго этажа, и аллея с вековыми деревьями, ведущая к дому, - все как в повести.
.
Это внушительное серое каменное здание со всеми атрибутами родового поместья: роскошной гостиной, большим камином, старинными украшениями, скрипучими лестницами и, конечно, знаменитой аллеей с вековыми деревьями – все, как в книге. Без одной важной детали. Уэльский Баскервиль-Холл окружают жизнерадостные зеленые сады и луга без малейшего намека на жуткие болота
.
Согласившись считать данную усадьбу «подлинной» пока условно, мы поспешили к топям Дартмура, с надеждой найти таки прототип Баскервиль-Холла на болотах Девона.В «Собаке Баскервилей» эта местность описана самым мрачным образом
.
Чтобы создать такой образ, он явно должен был пожить в здешних местах. Известно, что в 1901 году Конан Дойл писал «повесть о собаке» в гостинице TheDuchyHotel, в городке Принстаун в Дартмуре. В письмах к матери он сообщал, что проходит в день по 14 миль пешком, собирает материал и напряженно работает над повестью в жанре realshocker («настоящего ужаса»). Если же принять точку зрения радикальных шерлокианцев, то писатель Ватсон сам испытал всю «прелесть» Дартмура, когда собирал сведения о смерти сэра Чарльза Баскервиля для своих отчетов «оставшемуся в Лондоне» Холмсу. В таком случае возникает вопрос о «Баскервиль-холле», который должен находиться вовсе не в Уэльсе, а здесь, на месте. Что в Дартмуре может претендовать на усадьбу-прообраз?
.
Прежде чем начинать поиск, мы решили проконсультироваться в местном туристическом центре, расположенном, по иронии судьбы, в здании TheDuchyHotel, где жил Дойл. Едва войдя внутрь, мы поняли, что «бренд» Шерлокианы принстаунские жители раскручивают серьезно. В фойе центра нас встретила восковая фигура Холмса, одетого в дорожный костюм. За спиной у него маячил то ли Ватсон, то ли сам автор.
.
Коренастый менеджер с бэджиком «Генри» на груди с убедительностью сэра Генри Баскервиля рассказал нам о «преследовавших семейство ужасах», показал на карте, где что происходило. Но стоило заикнуться о поместье в Уэльсе, как его лицо окаменело. «Неужели вы верите этим шарлатанам?» - печально спросил он, а затем объяснил, что
…
«Баскервиль-холл» - это усадьба Брук-Мэнор в Дартмуре. Прообразом Хьюго Баскервиля был местный эсквайр сэр Ричард Кэбелл, живший там в XVII веке и прославившийся своей беспутной жизнью, которую закончил, растерзанный собаками во время охоты на болотах. Его призрак так тревожил жителей, что они завалили могилу тяжеленной каменной плитой, а сверху выстроили еще и мавзолей с кованой решеткой. А имя Генри Баскервиль Конан Дойл услышал на пути в Принстаун. Так звали кучера кэба, который вез писателя в гостиницу
.
Вероятно, сторонники «дартмурской теории» правы, и все, что описано в «Собаке Баскервилей», можно найти здесь! Слишком много случайностей. Маловероятно, что Конан Дойл ехал в Дартмур наобум, не зная истории о собаке и имен своих героев. Есть даже версия, что легенду, известную в Норфолке, на западе Англии, ему поведал приятель, журналист Бертрам Робинсон. Вдохновленный его рассказом, писатель приехал к Робинсону в Девоншир, а тот для «колорита» повез его на болота. Не случайно Дойл даже хотел обозначить журналиста на обложке как соавтора
.
Вот в этом доме запросто мог жить отец Лоры Лайн с подзорной трубой (на самом деле ему больше подходит роль особняка с привидениями)
..
Что же касается самих топей, а именно зловещей Гримпенской трясины, где гибнет все живое и где нашел свой конец злодей Стэплтон, - она просто придумана автором. Название он взял от неолитической деревни Гримспаунд. Находится она на вершине одного из холмов, на котором приветливые зеленые лужайки уступают место вересковым пустошам, сухим травам, камням и скалам.
.
В самом центре городка находится знаменитая Принстаунская тюрьма, устроенная здесь еще в начале XIX века для содержания пленных наполеоновских солдат. В гостинице говорят, что до сих пор там сидят шесть сотен самых опасных зеков Англии, хотя в тур-агенстве эту информацию опровергли и сказали, что тюрьма теперь используется только для неопасных преступников..
.
Тут путешественник может, наконец, почувствовать настроение, владевшее героями повести. В такой же деревне, в круге из гигантских камней, сложенном первобытными людьми, искал пристанища Селден. А что же трясина? Единственное топкое место (по английски mire или bog, в отличие от moor, означающего торфяные пустоши, откуда идет и общее название «Dartmoor»), куда сегодня местные жители не советуют заходить туристам и которого ловко избегают козы и овцы, мы нашли в десятке километров от Гримспаунда, на востоке Дартмура, в районе Фокс-майлс.
.
Больше всего поражают воображение скалистые вершины некоторых холмов, так называемые Tors. Кажется, будто природа специально надела на их зеленые головы серые каменные шапки, а ветры придали им самые причудливые очертания. Именно на такой скале стоял Холмс, когда луна предательски осветила его со спины, и силуэт сыщика увидел Ватсон. «Собачья вершина» (HoundTor) действительно напоминает голову гигантской собаки
.
Откуда взялось имя Баскервиль? Любой в Принстауне скажет, что имя Генри Баскервиль писатель позаимствовал у кучера кэба, который вез его в гостиницу. А рядом в кэбе сидел учитель местной школы Джеймса Мортимера (точно так же звали одного из главных героев книги - семейного врача)
Но мы откопали заброшенный особняк, на фасаде которого красовались инициалы R.B. - подозрительное совпадение с именем основателя Уэльского особняка Ральфа Хоптона Баскервиля - а может это инициалы того самого журналиста - Бертрана Робинса?
.
Мы обошли особняк кругом и смогли подняться на крышу по чёрному ходу! Вот какой вид открылся на пустошь
Наверняка внутри это поместье могло бы выглядеть так
..
Путешествуя по Дартмуру, мы увидели и одинокие коттеджи на пустошах, которые в воображении писателя могли стать прообразом обиталища Стэплтонов - Меррипит-хауса, и неолитические камни - менгиры, и знаменитых дартмурских пони - диких лошадок, с незапамятных времен пасущихся в местных высокогорьях.
Городок Кумб-Трэси, где жила небезызвестная Лopa Лайонс, в жизни называется Бови-Трэси, старинный замок Дрого с его двумя башнями на фасаде вновь напомнил описания «Баскервиль-холла», а на кладбище в деревне Эшбертон мы увидели надгробия и кучера Генри Баскервиля и местного эсквайра сэра Ричарда Кэбелла (прототипа сэра Чарльза), который жил там в XVII веке, известного своей беспутной жизнью. Примечательны обстоятельства его смерти – во время охоты на болотах его растерзали собаки. Чтобы призрак эксквайера не беспокол местных, могилу завалили каменной плитой, а сверху построили прочный мавзолей
.
Все версии местонахождения Баскервиль - Холла каждый восторженный поклонник творчества Конан Дойла может проверить лично и как и я, посетив указанные места. Однако всем, кто рискнет на это приключение, я напомню слова Хьюго Баскервиля: «… заклинаю: остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно»
.
А напоследок ещё несколько фото, снятых по дороге. Это Тависток - город основанный в 13 веке!
4.
7.
Этого кота я купила на местном субботнем рынке - просто он так жалобно-косоглазо на меня посмотрел, что я готова была заплатить и больше 3 фунтов за такого характерного попутчика.
.
.
Вид из автобуса - в следущем посте их будет больше:-).
.
А это тот самый дом с Привидениями и эксклюзив - я смогла проникнуть внутрь.
16.
17.
18.
Собаки-охранники овец были очень приветливы, а хозяин напоминал гнома беззубого.
Это ИНТЕРЬЕР - внимание! Дом жилой, просто я в жизни не могла представить себе, что можно довести жильё до такого состояния, и ведь не пьяница гном, собак разводит.
21.
22.
Из этого окна - потрясающий вид на Гримпленскую трясину.
24.
25.
.
19. Знаменитый мост (один из двух) через Рива-Дарт
.
Вобщем болота и Национальный парк Дартмура, такие весёлые и разноцветные, оказались совсем не похожи на образы болот, созданные Ленфильмом, а весной вся эта пустошь покрывается жёлтыми цветами (может лютиками или нарциссами), маками и лавандой! .
Максим Чертанов "Конан Дойл"
В 1900 году Конан Дойл подружился с журналистом Флетчером Бертрамом Робинсоном, военным корреспондентом газеты «Дейли экспресс».
Они говорили о фольклоре, рассказывали друг другу старинные предания. Упоминалась широко распространенная – отнюдь не только в Британии – легенда о гигантской призрачной собаке: в Норфолке она имела черный цвет и огненные глаза и называлась «Black Shuk», в других областях встречались иные варианты: чаще это была не одна собака, а стая – так называемая «дикая охота». Робинсон – он был родом из Девоншира – рассказал Дойлу девонширский вариант легенды, который отличался тем, что в нем фигурировал реальный человек по фамилии Кейбл, владелец поместья Брук, который будто бы был чуть ли не вампиром и похищал девушек; согласно легенде, в 1672 году Кейбла разорвала на куски «дикая охота» – стая демонических гончих псов; Робинсон записал легенду в форме новеллы и познакомил Дойла с ее текстом.
Страшных собак, страшные болота и страшных собак на страшных болотах мы уже находили у Дойла немало; неудивительно, что он пришел от истории Кейбла в восторг – она так и просилась в книгу. Дойл и Робинсон собрались делать ее вместе. Соавторство – штука сложная и совсем необязательно подразумевает, что два человека садятся за два стола и пишут по одной второй части текста. Поскольку они приняли это решение, находясь вместе, и переписки друг с другом в этот момент не вели, то неизвестно, как конкретно эта совместная работа планировалась первоначально.
Известно, что название родилось сразу. Некоторые биографы убеждены, что фамилию Баскервиль предложил Робинсон, потому что так звали его кучера; однако, например, в уэльском варианте легенды собака-призрак преследует семью по фамилии Баскервиль, и Дойл с Робинсоном этот вариант, вероятно, обсуждали, так как первоначальный план повести основывался именно на этом: есть некая семья, над которой тяготеет проклятие в виде призрачной собаки. Дойл написал о замысле матери – упомянул и будущего соавтора, и название «Собака Баскервилей» («The hound of the Baskervilles»). Робинсон много говорил ему о мрачных красотах Девоншира. Доктор захотел поехать туда.
Договорились встретиться чуть позже, а пока Дойл вернулся в Лондон. Там он сообщил Гринхофу Смиту (письмом), что намерен писать новую книгу (ее жанр он определил как «creeper» – то есть нечто ужасное, бросающее в дрожь) в соавторстве с Робинсоном, и гонорар запросил свой обычный: 50 фунтов за тысячу слов. Не установлено точно, сам ли Дойл решил включить в повествование Холмса или это ему предложил Смит, давно надеявшийся, что Дойл сменит по отношению к сыщику гнев на милость; второе, пожалуй, более вероятно. Когда Дойл сообщил Смиту, что Холмс в книге будет, «Стрэнд» с радостью согласился увеличить оплату вдвое.
В более позднем письме по поводу соавторства Робинсона Дойл писал Смиту следующее: «И стиль, и атмосфера, и весь текст будут полностью мои... <...> но Робинсон дал мне главную идею, приобщил к местному колориту, и я считаю, что его имя должно быть упомянуто». Надо полагать, что такое распределение труда было установлено между Робинсоном и Дойлом еще в Кромере: тому, кто хоть самую чуточку знает доктора Дойла, невозможно представить, что он заявил бы в официальном письме, что весь текст книги напишет он, а на самом деле было б иначе. «Стрэнд» от идеи соавторства был отнюдь не в восторге, но Холмс перевесил. Дойл и Смит договорились, что имя Робинсона будет упомянуто наравне с именем Дойла, а гонорар между соавторами будет разделен следующим образом: три четверти получает Дойл, одну четверть – Робинсон. Сам Робинсон в этих переговорах не участвовал вовсе и не изъявлял никакого желания участвовать – это говорит в пользу того, что писать собственно текст он в это время и не собирался.
Графство Девоншир (или Девон), которое Генри Джеймс назвал «совершенством Англии», расположено на юго-западе страны; место романтическое, при плохой погоде мрачноватое (его любили описывать Дафна Дюморье и Агата Кристи); с севера и юга оно омывается морем, на западе граничит с не менее романтическим Корнуоллом, где происходит действие жуткой «Дьяволовой ноги» Дойла. Девоншир – район, где мало промышленности и много природы. Там есть местность под названием Дартмур – обширное скалистое плато, покрытое частично лесом, частично – вересковыми зарослями, небольшими озерцами и торфяниками. «Унылость этих болот, этих необъятных просторов, впрочем, не лишенных даже какой-то мрачной прелести», по выражению доктора Уотсона. По вересковым пустошам спокон веков бродили дикие пони (один бедняга на глазах потрясенного Уотсона утонул в Гримпенской трясине) – эта порода сейчас известна как «дартмурский пони» и ее разводят специально. Сам Дартмур ныне – национальный парк; его центром является город Принстаун. Неподалеку находится Дартмурская тюрьма строгого режима, по сей день пользующаяся сомнительной славой одного из самых жестких исправительных учреждений.
Дойл и Робинсон поселились в Принстауне, в небольшой гостинице «Даки» – она существует и поныне, и там есть музей «Собаки Баскервилей». Оттуда они ежедневно совершали вылазки в окрестности, осматривали Дартмурскую тюрьму. Дойл писал: «Мы прошагали целых четырнадцать миль по окрестностям и порядком устали. Это дикое и печальное место, где попадаются развалины жилищ древнего человека, странные каменные сооружения, есть и остатки старых шахт». Недалеко от Принстауна находилось родное поместье Робинсона, Ипплпен; съездили и туда. Фамилия кучера (он же по совместительству служил у Робинсонов садовником) действительно была Баскервиль.
Бывший Duchy Hotel - теперь здесь туристический центр
Болот как таковых, кстати, рядом с Принстауном нет; Гримпенская топь получила свое название, по-видимому, в честь неолитической деревни Гримспаунд на востоке Дартмура, рядом с которой действительно расположено топкое болото; его по сей день стараются избегать местные жители. Жилище неолитического человека, мрачные останки этого существа, как тогда считалось, кровожадного, темного и злобного, – вот маленький штрих, которого недоставало прежним попыткам Дойла описать ужас торфяных болот. Трясина, в глубине которой покоятся скелеты такой древности, что ее даже представить себе трудно, – деталь, оказывающая неотразимое воздействие на воображение художника и на его работу.
Что касается источников, то одними рассказами Робинсона доктор Дойл в своей работе отнюдь не обошелся. Он от корки до корки прочел книгу Баринг-Гулда – викария, известного археолога и фольклориста; этот фундаментальный труд представлял собой энциклопедию Дартмура, где было собрано абсолютно все: природа, климат, история, архитектура, народные предания, генеалогические древа старых девонширских семей. Работа шла быстро, «запоем». В июне Дойл распрощался с Робинсоном и поехал в Лондон.
«Собака» была практически окончена, но кое-что еще дописывалось: в начале июня из Принстаунской тюрьмы бежали два преступника, и в тексте появился беглец Селден. Публикация началась в августовском номере «Стрэнда» с подзаголовком «Еще одно приключение Шерлока Холмса» и продолжалась по апрель 1902-го.
Дойл никогда не был склонен к символам, но в «Собаке» литературоведы видят символику на каждом шагу. В самом деле, при чем здесь, казалось бы, неолитический человек и его череп? Добро б хоть какие-нибудь археологи в сюжете фигурировали. Но черная собака – мрачный, жуткий зверь, а древний человек – мрачное, жуткое «звериное существо», чьи останки сквозь века источают зло. Вероятно, Дойл, символизму совершенно чуждый, своими упоминаниями о древних черепах просто-напросто хотел пустить читателя по ложному следу, заставив его, поеживаясь, предположить, что убийства совершал этот самый доисторический человек – вариант ожившей мумии. Но в результате получилась символика. «Глядя на иссеченные примитивным орудием склоны холмов, на которых темнеют эти пещеры, забываешь, в каком веке живешь, и если бы вдруг под низким сводом одной из них появилось одетое в звериную шкуру волосатое существо и вложило бы в лук стрелу с кремневым наконечником, вы почувствовали бы, что его присутствие здесь более уместно, чем ваше».
Звериная шкура, звериное существо, зверские убийства, сплошное зверство; в «Собаке» вообще очень много упоминаются животные, причем всегда в очень мрачном контексте. Ужасные крики выпи, растерзанная собачка доктора Мортимера, чайка, одиноко парящая над просторами топей, несчастный дартмурский пони: «В зеленой осоке перекатывалось и билось что-то живое. Потом над зарослями мелькнула мучительно вытянутая шея, и болота огласились страшным криком». Даже мертвые камни на болотах «напоминают гигантские гнилые клыки какого-то чудовища».
Фаулз замечал в «Кротовых норах»: «Нечего и говорить, что в действительности Черная собака – это сами болота, то есть неприрученная природа, нечеловеческая враждебность, кроющаяся в самой сердцевине такого ландшафта. В этом – всеохватывающий ужас, и Конан Дойл в тот дождливый день, сидя у камина в норфолкской гостинице, должно быть, сразу же понял, что ему наконец удалось отыскать „врага“, гораздо более сложного и устрашающего, чем любой преступник в человеческом облике».
В холмсиане «Собака» вообще стоит особняком, возвышаясь, как черный гранитный столб над трясиной: она во всем необычна. Литературоведы отмечают в ней массу больших и малых отступлений от канона. Уотсон проводит самостоятельное расследование хоть и с ошибками, но отнюдь не без пользы. Холмс называет Лестрейда «лучшим сыщиком» и признается, что нуждается в его помощи. Холмс оказывается слаб, непонятлив, совершает серьезные промахи, что бывало с ним только в ранних рассказах; ему кажется, что сэр Генри погиб – и вот он, «словно обезумев, схватился за голову: „Чего я медлил, дурак!“». От сознания собственной вины он набрасывается – чего с ним сроду не бывало – с попреками на друга. Давно не писавший о Холмсе доктор Дойл уже забыл о том, как старательно делал своего героя схематичным, как безжалостно обрезал все побочные ветви; как в «Этюде» и «Знаке четырех», в «Собаке» чрезвычайно много избыточного. Дойл никогда не преуспевал особо в создании второстепенных персонажей, но Френкленда, который вечно судится, не забудешь никогда.
Карр сказал о «Собаке»: «В ней единственной повествование берет верх над Холмсом, а не Холмс над повествованием; читателя в ней очаровывает не столько викторианский герой, сколько дух готического романтизма». Но одно без другого невозможно. Болотам, туману и диким зверям противостоит обычный дойловский уют: в пещеру доисторического человека Холмс приносит цивилизацию – очаг, консервные банки (одна – с копченым языком, другая – с персиками в сиропе), ведра, кружки, одеяла, непромокаемый плащ, чистые воротнички, бутылку виски. Страшны после этого торфяные болота? Да, немножко страшны – и при этом уютны, как всё, что описывал доктор Дойл. Дьявол? «Трудно представить себе дьявола с такой узкой местной властью. Ведь это не какой-нибудь член приходского управления». В «Собаке» полным-полно тихого, мягкого комизма; это уже не готическая традиция, а викторианская – ее-то и уловили создатели нашего знаменитого фильма, по заслугам награжденного британской королевой.
В первые годы своего существования «Собака» никем не оценивалась как один из лучших текстов холмсианы. Критики не выделяли ее из массы других рассказов о Холмсе. Читатели радовались ее появлению потому, что вновь получили Холмса – и очень рассердились, когда до них дошло, что он не ожил, и стали требовать других рассказов. Всерьез и много «Собакой» стали заниматься значительно позже. Созданная на основе простодушной сельской легенды, обрастающая – с каждым новым поколением литературоведов – тысячами смыслов, которые простодушный (но хитрый) доктор Дойл в нее, быть может, и не думал вкладывать, она сама превратилась в легенду.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Титульный лист книжки Абрахама Флеминга.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Церковь Святой Троицы в Блайсбурге, где на дубовой двери сохранились отметины когтей чудовища.
Черная собака присутствует в городском гербе Банги, под ней изображен зигзаг молнии.
На старинной гравюре, изображающей внутренность церкви в XVII веке, показаны прихожане с их собаками.
Как известно всем почитателям частного детектива Шерлока Холмса, богатый землевладелец сэр Чарльз Баскервиль погиб от разрыва сердца, встретив в сумерках на аллее своего поместья громадную черную собаку со светящимися глазами и пастью. Только вмешательство Холмса спасло от той же участи и сэра Генри. Судя по передававшейся из поколения в поколение в семье Баскервилей рукописи 1742 года, это чудовище преследовало членов семьи не менее полутора веков.
Но откуда взялась эта собака? Самый простой ответ - со зловещих Гримпенских торфяных болот, где ее поселил (предварительно намазав фосфором) негодяй Стэплтон, зарившийся на поместье и все богатства семьи. Однако откуда пришла такая идея автору повести, Артуру Конан Дойлю?
По-видимому, писателю попала в руки небольшая книжечка, изданная в Лондоне в 1577 году. Автор - священник, преподобный Абрахам Флеминг. Книжечка носила длинное, как полагалось в те времена, название: "Странное и ужасное Чудо, случившееся совсем недавно в приходе одной церкви в Банги, городке, что не так далеко от города Нориджа, а именно, четвертого августа лета Господня 1577-го, во время сильной бури и проливного дождя, молний и грома, какие редко бывают. С появлением создания ужасной внешности, которого явственно видели люди, собравшиеся там в тот момент. Записано и зарисовано обычным образом согласно писаному документу Абрахамом Флемингом".
Сам Флеминг не видел описанных им событий. Он занимал место школьного учителя, позже стал ректором собора Святого Панкраса в Лондоне. Издал несколько учебных пособий по латинскому языку, переводил античных авторов на английский.
В брошюре он описал, как во время необычно сильной грозы, разразившейся между 9 и 10 часами утра, когда в церкви Святой Марии городка Банги слушали проповедь около 20 человек, под сверкание молний и раскаты грома в храм ворвался страшный черный пес. Он перегрыз горло двум мужчинам и исчез. Через несколько минут гроза ушла, и тот же пес появился в церкви Святой Троицы в Блайсбурге, городке в 11 километрах от Банги. Там он зарезал еще двоих мужчин и одного мальчика и обжег адским пламенем руку одного прихожанина. Дьявольская собака исчезла, оставив следы когтей на дубовой двери храма.
Эти следы, видимые и по сей день, остаются единственным вещественным свидетельством описанных Флемингом событий. "Писаный документ", на который он ссылается в заглавии, по-видимому, церковные книги обоих храмов. Но в них нет ни слова о собаке, сказано только, что необычайно сильные удары молний в страшную грозу убили нескольких прихожан и обожгли других. Так что повествование Флеминга, видимо, опиралось больше на устные свидетельства очевидцев (если только не предположить, что ему хотелось создать бестселлер-ужастик, который читатели раскупали бы намного охотнее).
Историки попытались как-то объяснить рассказ лондонского священника, найти рациональное зерно. И каждый выдвигал свою версию.
На самом деле собака не врывалась в храм, во всяком случае, такой "дьявольский пес". Но было нечто такое, что прихожане, напуганные необычайно сильной грозой, приняли за исчадие ада.
В те времена в Англии собак допускали в церковь вместе с их хозяевами. Имелись даже специальные служители, которые присматривали за собаками и в случае, если те заводили возню или еще как-то отвлекали присутствующих от церковной службы, выгоняли псов за дверь. Об оплате такого рода услуг сохранилась запись несколькими строчками выше отчета о страшной грозе в церкви Святой Марии в Банги.
Флеминг пишет, что удары грома, сотрясавшие все здание, и яркие вспышки молний напугали прихожан "до потери разума". Не могли ли они в таком состоянии обычную собаку, приведенную кем-то в церковь, принять за чудовище? Тем более, автор сообщает, что небо грозно потемнело, в церкви тоже стало темно и в этот момент все упали на колени. Собака среднего размера достает до плеч человека, стоящего на коленях, и в этом случае может показаться огромной. А при вспышке молний глаза животного могли светиться, как светятся красным глаза человека на фотографиях, снятых со вспышкой.
Кстати, о вспышке. Как известно, после яркой вспышки в глазах плавают черные круги. Не их ли приняли испуганные, мистически настроенные верующие за чудовище?
Ужас прихожан могло усилить еще одно обстоятельство. В Средние века нередко случались отравления хлебом, зараженным спорыньей. Алкалоид эрготамин, содержащийся в этом грибке, поражающем хлебные злаки и, попадающий в выпеченный из них хлеб, по свойствам похож на известный галлюциноген ный препарат ЛСД. Под действием эрготамина может много чего привидеться.
К тому же в Англии, особенно в восточных ее графствах, распространены фольклорные рассказы о встречах с черной собакой, предвещающей несчастье: "Огромная, черная как смоль. Такой собаки никто еще из нас, смертных, не видывал. Из ее отверстой пасти вырывалось пламя, глаза метали искры, по морде и загривку переливался мерцающий огонь..." Обычно ее встречали одинокие путники ночью, в безлюдной сельской местности. По рассказам путников, в собаке сначала не проявлялось ничего, что свидетельствовало бы о ее сверхъестественной природе, и, только когда она исчезала (в некоторых описаниях - когда путник хотел погладить ее), становилось ясно, что это гость из потустороннего мира. Пес проваливался сквозь землю или исчезал со вспышкой.
