Каждый человек занимается таким процессом, как интроспекция, только такой непонятный термин многим не знаком. Интроспекцией называется способность человека взглянуть внутрь себя и проанализировать свой . Разделяют несколько методов интроспекции в психологии.

Простыми словами интернет-журнал сайт называет интроспекцией способность человека обратить свой взор внутрь себя и проанализировать чувства, поступки, переживания, страхи и пр. Таким процессом «самокопания» занимаются абсолютно все люди. Рано или поздно возникает такая потребность, как понять самого себя. И это может касаться:

1. Желаний.
2. Чувств и эмоций.
3. Мыслей.
4. Намерений и пр.

Интроспекция – это анализ самого себя, в чем может участвовать человек единолично, даже если этим процессом руководит другой индивид. Все равно только сам индивид может понять самого себя и знать истину всех его мыслей, чувств и поступков, а в окружающий мир он выдает то, что выгодно ему самому.

Поскольку только человек может понимать самого себя и знать истинные мотивы своего поведения, он должен начать полагаться в первую очередь на самого себя. На кого лучше всего полагаться – на себя или на других людей? В первую очередь лучше полагаться на самого себя. Только вам известны нюансы того дела, которым вы занимаетесь, или вопроса, который вас волнует. У вас уже, скорее всего, есть идеи того, что делать дальше. Чаще всего вы уже готовы делать то, что от вас требуется, вы выделяете время и силы на реализацию своих идей. Более того, нередко возникают ситуации, когда вам просто не к кому обратиться, поэтому только от вас зависит решение той или иной проблемы.

Лучше полагаться на себя! И вместе с тем не впадайте в крайность, когда вы не доверяете другим людям. Полагаться на других людей можно и нужно, но лишь во вторую очередь. Вы изначально полагаетесь только на себя, а потом уже на окружающих. Просить о помощи можно. Но помните, что вы просите именно о помощи, а не обязываете людей вам что-то сделать. И люди могут как отказать вам в помощи, так и согласиться.

Надеяться на других людей нужно, но лишь после того, как вы сами приняли решение, что вам делать дальше. В противном случае окружающие начнут вам давать советы, и если вы не будете прислушиваться к ним, то люди перестанут вам их давать вообще когда-либо. Поэтому заранее определитесь: либо вы сами находите выход из ситуации и лишь просите о помощи других людей, говоря им о том, что именно они должны сделать, либо вы обращаетесь к ним за советом и принимаете, учитываете их мнение, согласовывая с ними дальнейшие действия.

В первую очередь полагайтесь только на себя, поскольку только вы знаете все мелочи проблемы и вы всегда находитесь рядом с самим собой. И лишь потом, если вы не способны справиться с проблемой сами, обращайтесь за помощью к другим людям. Но понимайте, что люди не обязаны вам помогать: у них есть выбор, помогать вам или нет. И какое бы их решение ни было, не обижайтесь и не злитесь. Окружающие имеют свои причины того, чтобы вам отказать. А у вас есть шанс найти других людей, которые все-таки вам помогут.

Что такое интроспекция?

Интроспекция – это способ обращения человека вглубь самого себя с целью самопознания. Это самонаблюдение, самопознание, самоанализ с целью не осудить или дать оценку, а с целью понять самого себя. Вот чем интроспекция отличается от угрызений совести, когда человек начинает копаться в самом себе, а потом еще отрицательно оценивать свои мотивы и поступки, считать их неправильными.

Интроспекция – это способ познать самого себя. Для этого человек должен просто наблюдать за своими психическими процессами, возникновением желаний, эмоций и пр. Здесь не нужно ничего оценивать и осуждать. Нужно просто наблюдать. Если все делать правильно, то можно не просто понять себя, но и осознать, почему вы совершили так много ошибок, что вами управляет. Когда человек понимает самого себя, он может измениться в том направлении, в котором он сам пожелает.

Для того чтобы принять себя такими, какие вы есть, нужно начать с прощения. Все люди совершают ошибки. Порой человек винит себя больше, чем это делают другие люди. Порой только вы считаете себя в чем-то виноватыми, а другие люди вообще не держат на вас зла. Поэтому нужно сначала простить самих себя, чтобы увидеть, винят вас другие люди или нет.

Извиняясь перед кем-либо, люди порой сами себя не прощают. Как можно вас извинить, если вы сами себя во всем вините? Другие люди могут вас уже давным-давно простить, а вы продолжаете думать, будто они на вас обижаются. А знаете, почему так происходит? Потому что вы сами себя вините и от этого переносите свои мысли на других людей. Вас уже все простили, но вам кажется, будто на вас обижаются, потому что вы не прощаете самих себя. Это называется «перенос», когда вы проецируете собственные мысли на других людей, думая, что они думают о вас точно так же, как и вы — сами о себе.

Простите для начала самих себя. Порой не нужно просить прощения у других людей. Иногда не нужно тратить свое время и нервы на получение прощения от окружающих. Самое главное – не винить самого себя. Пока вы вините себя и не прощаете, вам не помогут даже извинения других людей. Но если вы себя простите, то вам могут даже не понадобиться слова «прощаю» от окружающих.

Самое главное – прости самих себя. Тогда становится ясным, нужно ли тратить время на получение прощения от других людей или они уже вас давным-давно простили.

В процессе интроспекции важно не переусердствовать. Ведь человек может удариться в другую крайность – самокопание. Нужно себя не оценивать и не осуждать или восхвалять, а просто познавать, словно наблюдая со стороны. Если вы начнете заниматься самокопанием, то будете руководствоваться желанием найти в себе какой-то изъян и укорять себя за его наличие.

Метод интроспекции

Интроспекция – это рефлексия, то есть направленность человека вглубь самого себя, что отличается от направленности во внешний мир. Главным методом интроспекции является самонаблюдение. Но здесь есть свой изъян – никто не может оценить правильность работы человека во время интроспекции, ведь по сути человек занимается субъективным наблюдением. Он оценивает самого себя так, как ему удобно. Здесь можно прибегать к различным формам психологических защит, чтобы не замечать в себе каких-то качеств.

Методы интроспекции делятся на виды:

1. Аналитический – разбор чувств и эмоций на части, детали, до мелочей рассматривая их.
2. Систематический – разбор своих чувств и мыслей после совершения конкретных действий, то есть постфактум.
3. Феноменологический – описание своего внутреннего состояния без травматического его переживания.

Чтобы справиться с любой, даже самой сложной ситуацией, очень важно понимать собственные чувства. Когда вы понимаете, что злитесь, скучаете, обижаетесь и т. д., то вам легко определить причину возникновения данного чувства, а потом и пообщаться с самим собой по поводу того, насколько объективными являются эти причины.

На самом деле вы можете не злиться там, где обычно злитесь; не обижаться там, где обычно обижаетесь; не бояться, там, где привыкли бояться и т. д. Но для этого нужно сначала проследить эти чувства в себе, понять причины их возникновения и осознать, насколько порой они бывают глупыми, детскими или ненужными. Можно провести работу по тому, чтобы отрицательно не реагировать на какие-то события. А зачем лишний раз огорчаться? Ведь жизнь можно сделать праздником, если понять, что многие беды случаются по безобидным причинам.

Даже если причина вашего горя является серьезной и объективной, вы также имеете право не огорчаться по этому поводу. Кто вам сказал, что вы должны плакать, если кто-то умирает? Кому вы обязаны горевать, если от вас уходит любимый человек? Даже если причины являются серьезными, вы можете сами себе сказать: «Да, ситуация неприятная, мне хочется плакать, мстить, бить своего обидчика. Но я могу вообще никак не реагировать на эту ситуацию. Что произошло, то и произошло. Просто не буду об этом думать, а продолжу жить своей счастливой жизнью».

Пусть ваша жизнь будет независима от того, что делают другие люди. Станьте хозяевами , которое зависит лишь от того, что делаете вы. С вами могут происходить неприятные ситуации, но вы имеете право выбирать, какие чувства и эмоции при этом испытывать. Ведь можно порадоваться уходу любимого человека («Теперь мне не придется делать то, что хотел только он (она), и быть таким, каким меня хотел он (она) видеть»; вы получили свободу для самопроявления) или быть равнодушными к тому, что вас не повысили в должности («И слава богу. Зато я смогу провести больше времени с любимыми мне людьми»).

Интроспекция популярна в психологической практике, однако здесь возникает немало проблем, которые в большей степени связаны с субъективным видением человека самого себя, а также его нежеланием рассказывать о себе всю правду окружающим. Специалист может использовать интроспекцию, однако она всегда будет неполной.

И все же интроспекцию можно использовать самостоятельно хотя бы ради того, чтобы просто познать самого себя. Самым главным критерием здесь остается наблюдение. Не пытайтесь оценивать и делить свои проявления на «плохие» и «хорошие». Просто наблюдайте и понимайте, что в вас это есть, не бегите от этого. Если захотите использовать полученные знания в процессе интроспекции для изменения самих себя, то вам будет это легко сделать.

С самого детства всем людям сначала родители, потом воспитатели и учителя, затем друзья, другие люди и общество в целом что-то говорят, чему-то учат и указывают. Если в детстве ребенок еще все воспринимает на веру, то по мере своего взросления каждый человек понимает, что общество, родители и друзья тоже могут ошибаться. Более того, есть люди, которые используют, манипулируют, провоцируют тоже при помощи информации.

Таким образом, установки общества и родителей – это способ, чтобы человек действовал в их угоду, возможно, в ущерб самому себе.

Сколько людей жертвуют собой только потому, что когда-то им сказали, что нужно помогать ближним? Сколько людей готовы сами голодать, лишь бы накормить ближнего? Сколько людей тратят годы, чтобы получить высшее образование, вместо того чтобы работать и учиться уже на месте? Сколько людей создают семьи, когда на самом деле этого не хотят? Таких примеров можно привести великое множество. И можно сказать, что люди страдают не потому, что жизнь тяжелая и несправедливая, а потому, что люди пытаются жить по чужим правилам, а не по своим.

Лучше слушаться самого себя, когда речь идет о том, каким человеком вам быть, к чему стремиться, как жить, кого любить, где работать и т. д. Все, что касается лично вас, должно оставаться той территорией, на которой никто другой не имеет права командовать. В отношениях с другими людьми на территории, которая является общей, командуют оба партнера. Но вот в вашей душе, голове, мыслях царем являетесь только вы.

Если в детстве вы не понимали, что происходит, то сейчас, во взрослом возрасте, у вас есть выбор. Если вы слушаетесь кого-то, то это ваш выбор. И не плачьтесь от того, что вам плохо живется. Если вы слушаетесь себя, то должны сами понимать, что все результаты – это ваша заслуга. Как ни крути, а отвечаете все равно вы. Так, кого вы собираетесь слушаться, если ответственность все равно остается за вами?

Итог

Интроспекция – это способ самопознания с целью возможности понимания своих мотивов, желаний и побуждений, а также способности в любой момент изменить себя в том направлении, который желанен самому человеку.

Интроспекция как метод исследования психики впервые была обоснована Дж. Локком. Методика заключается в наблюдении за собственной психикой без использования эталонов и инструментов. Он подразумевает углубленное исследование и познание личностью своей собственной деятельности: мыслей, чувств, образов, мыслительных процессов и др.

Преимущество метода заключается в том, что никто не способен познать человека лучше, чем он сам. Основные недостатки интроспекции - субъективизм и необъективность.

До 19 века метод самонаблюдения был единственным методом психологического исследования. В то время психологи опирались на следующие догматы:

сознательные процессы невозможно познать извне;

процессы сознания могут быть открыты только самому субъекту.

Активно методом интроспекции и самонаблюдения занимался философ Дж. Локк. Он разделил все процессы познания на два вида:

Наблюдение за предметами внешнего мира.

Рефлексия - внутренний анализ, синтез и другие процессы, направленные на переработку полученной из внешнего мира информацией.

Возможности и ограничения метода интроспекции

Метод интроспекции не идеален. В ходе проведения исследования могут возникнуть некоторые препятствия:

методом психического самоконтроля владеют не все люди, ему необходимо целенаправленно обучать, а психика детей и вовсе недоступна для исследования этим способом;

функциональная бесполезность метода;

противоречивость полученных результатов;

субъективность метода интроспекции.

Причины ограничений:

Невозможность выполнения процесса и одновременного наблюдения за ним, поэтому приходится наблюдать за затухающим течением процесса.

Сложность выявления причинно-следственных связей сознательной сферы, ведь приходится анализировать и бессознательные механизмы: озарение, воспоминание.

Рефлексия способствует побледнению данных сознания, их искажению или исчезновению.

Метод аналитической интроспекции психологи описывали как восприятие вещей при помощи структурных элементарных ощущений. Приверженцев данной теории стали называть структуристами. Автором данного понятия был американский психолог Титченер. Согласно его тезисному учению, большинство предметов и явлений, воспринимаемых людьми, представляют собой комбинации ощущений. Таким образом, данный способ исследования - это ментальный анализ, который требует от человека высокоорганизованного самонаблюдения.

Систематическая интроспекция - это метод описания своего сознания посредством ненаглядных переживаний, то есть ощущений и образов. Эта методика была описана последователем Вюрцбургской школы психологом Кюльпе.

Метод интроспекции и проблема самонаблюдения

Интроспекционисты предлагают разделять сознание на основные процессы и самонаблюдение за этими процессами. Проблема самонаблюдения заключается в том, что человек способен наблюдать только за открытыми ему процессами. В отличие от метода интроспекции, самонаблюдение обращается к продуктам сознания как к отдельным явлениям, а не закономерным связям В настоящее время метод интроспекции в психологии применяется вместе с экспериментальным методом с целью проверки гипотез и сбора первичных данных. Он используется только для получения данных, без их дальнейшей интерпретации. Наблюдение ведется за самыми простейшими психическими процессами: представлением, ощущением и ассоциациями. В самоотчете нет специальной техники и целей. Рассматриваются только факты самонаблюдения для дальнейшего анализа.

7.Бихевиоризм как наука о поведении .

Бихевиоризм определил облик американской психологии XX в. Его основатель Джон Уотсон (1878-1958) сформулировал кредо этого направления так: «Предметом психологии является поведение». Отсюда и название: от англ.behavior - поведение. Терминбихевиоризм можно перевести какповеденческая психология.

Анализ поведения должен носить строго объективный характер и ограничиваться внешне наблюдаемыми реакциями. Все, что не поддается объективной регистрации, не подлежит изучению, т. е. мысли, сознание человека нельзя рассматривать, потому что их нельзя измерять. Происходящее внутри человека изучить невозможно, следовательно, личность выступает как «черный ящик». Объективны лишь внешние действия человека и те стимулы, ситуации, которые они обусловливают. И задача психологии заключается в том, чтобы по реакции определять вероятный стимул, а по стимулу предсказывать определенную реакцию.

Личность, с точки зрения бихевиористов, не что иное, как совокупность поведенческих реакций, присущих данному человеку. Формула «стимул-реакция» (S-R) являлась ведущей в бихевиоризме. Закон эффекта Торндайка уточняет: связь между S и R усиливается, если есть подкрепление. Оно бывает положительным (похвала, получение желаемого результата, материальное вознаграждение и т. п.) либо отрицательным (боль, наказание, неудача, критическое замечание и т. п.). Поведение человека вытекает чаще всего из ожидания положительного подкрепления, но иногда преобладает стремление избежать отрицательного подкрепления, т. е. наказания, боли и пр.

Таким образом, с позиции бихевиоризма, личность - все то, чем обладает индивид, его расположенность к тому или иному реагированию: навыки, сознательно регулируемые инстинкты, социализованные эмоции, а также пластичность, помогающая образовывать новые навыки, и способность их удержать и сохранить, чтобы приспособиться к среде. Это значит, что личность - организованная и относительно устойчивая система навыков. Последние составляют основу относительно устойчивого поведения, они приспособлены к жизненным ситуациям, чье изменение ведет к формированию новых навыков.

Человека бихевиористы понимают как реагирующее, действующее, обучающееся существо, запрограммированное на те или иные реакции, действия, поведение. Изменяя стимулы и подкрепления, можно программировать его на требуемое поведение,

В недрах самого бихевиоризма психолог Толмен (1948 г.) подверг сомнению схему S-R как слишком упрощенную и ввел между этими членами важную переменную I - психические процессы данного индивида, зависящие от его наследственности, физиологического состояния, прошлого опыта и природы стимула: S- I-R.

МЕСТО МЕТОДА САМОНАБЛЮДЕНИЯ (ИНТРОСПЕКЦИИ) В ПСИХОЛОГИИ

М.И. ЯНОВСКИЙ

Самонаблюдение (интроспекция) является важнейшим для психологии методом, в котором исследователь вступает в непосредственный "контакт " с психологическими явлениями. Критическое отношение, сложившееся в науке к данному методу, содержит в себе имплицитное отрицание реальности самого предмета психологии - психики. Такое отношение может возникать как следствие предъявления к самонаблюдению требований, игнорирующих его существенные специфические особенности. К числу таких требований можно отнести: 1) полную независимость наблюдаемого факта от факта наблюдения; 2) непосредственную включенность наблюдаемого факта в сферу "жизненной " эмпирики. В статье выявляется необоснованность данных требований, а также намечаются пути продуктивного развития метода.

Ключевые слова: интроспекция, зависимость наблюдаемого факта от акта наблюдения.

В современной психологии распространена точка зрения, согласно которой решающую роль в ее переходе в статус самостоятельной эмпирической науки, своими силами изучающей свой "участок " реальности, сыграла деятельность немецкого ученого Вильгельма Вундта.

Действительно, именно "в вундтовской школе формировалось первое поколение профессиональных психологов " . В. Вундт известен как теоретик и практик психологического эксперимента, как организатор и руководитель первой в мире экспериментальнопсихологической лаборатории (Лейпциг, 1879), впоследствии - института. Вокруг "создателя экспериментальной психологии " "постепенно складывается большая интернациональная школа, равной которой история психологии не знает " . Вундтовский институт на определенный период стал центром мировой психологической науки, давшим мощный импульс ее развитию в Германии, России, США.

Такой статус В.Вундта в психологии принято объяснять преимуществом, которое оказалось в его руках благодаря введению эксперимента в изучение психики. Несмотря на свою убедительность, это объяснение вклада В.Вундта в науку упускает из виду происхождение и сущность самого метода эксперимента и поэтому принимает следствие за причину. Эксперимент - это наблюдение над объектом в определенных особым образом построенных условиях. Но психология в этом смысле - особая наука: ее объект не наблюдаем; он лишь предполагаем на основании косвенных признаков. Принимая такое положение, мы должны были бы согласиться и с тем, что из этого следует: психология занимается неким объектом, достоверность самого факта существования которого не может быть установлена. В действительности такой пессимистический для психологии вывод возникает лишь в том случае, если под наблюдением мы понимаем только внешнее наблюдение, наблюдение извне. Однако не существует принципиальных препятствий для того, чтобы предположить существование другого типа наблюдения - наблюдения "внутреннего " для наблюдателя, т.е. самонаблюдения. Такое наблюдение тоже фиксирует нечто реальное (ведь не может же быть наблюдателем никто) - так же, как и внешнее наблюдение. Лишь в этом случае психология становится наукой об объекте, реальность которого так же достоверна, как и реальность объектов естественных наук. Если так, то действительно психологический эксперимент появляется лишь на основе самонаблюдения (интроспекции) в соответствующих экспериментально заданных условиях. Здесь и возникает труднопреодолимое препятствие: в науке долгое время господствовала (отчасти это продолжается и сейчас) точка зрения, что самонаблюдение по определению является "субъективным " и поэтому не может быть достоверным. Именно это препятствие должен был преодолеть В.Вундт, чтобы получить право применять эксперимент в исследовании души.

Сама проблема недостоверности субъективного внутреннего опыта во многом оказалась порождена классическим научным мировоззрением с его идеалом такого рационального познания, в котором познаваемый мир совершенно независим от познающего субъекта1. Наука, полагая объективную реальность вне познающего субъекта, тем самым исключала самого субъекта из реальности. Естественно, такого "нереального " субъекта невозможно изучать достоверно, и поэтому об эксперименте здесь не может быть речи.

Выход из этой ситуации стал прорисовываться одновременно с кризисом в естественных науках, в частности - в физике. Сейчас понятно, что в XX в. скачок в данной науке удалось совершить в значительной степени благодаря включению в научную картину мира субъекта как неустранимого фактора гносеологии и онтологии. Так, теория А.Эйнштейна начинается с анализа процедуры самого наблюдения различных параметров пространственновременнόго устройства мира. Квантовая механика берет за основу неизбежность взаимодействия наблюдателя с наблюдаемым явлением.

Однако еще задолго до образования этих неклассических теорий идея онтологичности субъекта, т.е. включенности субъекта как такового в реальность, стала отвоевывать себе сторонников у классической науки. Если оставить в стороне современную форму идеологической предвзятости, то можно увидеть, что одним из первых в этом ряду оказался К.Маркс. Свои "Тезисы о Фейербахе "

он начинает со слов: "Главный недостаток всего предшествующего материализма - включая фейербаховский - заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно " . (К сожалению, К.Маркс призвал признать онтологическую значимость лишь за субъективной деятельностью, за произвольными и непроизвольными проявлениями субъекта, но не за ним самим как таковым. В этом смысле призыв К.Маркса оказался половинчатым.)

Австрийский физик и философ второй половины XIX в. Э.Мах пришел к выводу о равных правах и равной значимости внутреннего и внешнего опыта для построения истинной картины мира: "П с и х о л о г и ч е с к о е наблюдение я считаю в такой же мере важным и основным источником познания, как и наблюдение ф и з и ч е с к о е. Относительно всей науки будущего можно сказать <...> она будет подобна туннелю, который строится одновременно с двух сторон (с физической и психической) " . Немецкий ученый Г.Т.Фехнер выявил факт несовпадения математических закономерностей изменения психических и физических процессов в ситуации, когда первые непосредственно вызываются вторыми. Из этого факта Г.Т.Фехнер сделал вывод, что психика - особая реальность, наряду с физической . Будучи современниками В.Вундта, Э.Мах и Г.Т.Фехнер сделали шаг к "онтологизации " субъекта, или, точнее говоря, к уравниванию степени его онтологичности с объектным миром. Это и оказалось предпосылкой вундтовского признания принципиальной возможности достоверного непосредственного наблюдения над субъектом, над субъективным внутренним миром. Действительно, если предмет онтологически реален, то принципиально возможным становится его непосредственное наблюдение. Такое непосредственное наблюдение субъекта, его внутреннего мира - это и есть самонаблюдение, или, в рамках терминологии В.Вундта, интроспекция.

Заслугой В.Вундта, следовательно, является не просто введение метода эксперимента в исследование психики, а фиксация "неудобной " для материалистической науки XIX в. идеи, что "внутренний мир " субъекта равен по степени онтологичности, реальности внешнему миру, и поэтому непосредственный контакт с ним в самонаблюдении (ведь наблюдение без хотя бы минимального контакта с наблюдаемым объектом неосуществимо) - неиллюзорен; поэтому он способен послужить базой для развития соответствующего варианта экспериментального метода.

С этого, собственно, и началось развитие психологии как науки, добывающей факты в своей специфической зоне реальности своими особыми методами, которые соответствуют специфике этой зоны.

Таким образом, самонаблюдение оказалось не только исторически первым методом психологии как науки, но также методом, непосредственно и прямо фиксирующим психологические факты. В этом смысле отказ от данного метода равносилен отказу от признания психологии наукой об определенной реальности.

Несмотря на такую, казалось бы, надежную почву под ногами у самонаблюдения, очень скоро после В.Вундта данный метод перешел на "полуподпольное " существование. Он был раскритикован большинством авторитетных психологов как за рубежом, так и у нас. Однако полное его исключение оказалось невозможным. По словам американского психолога Э.Боринга, "интроспекция все еще с нами, она находит себе применение в самых различных вариантах " . Ее можно обнаружить даже в такой "апологии " антиинтроспекционизма, как бихевиоризм (в форме "промежуточных переменных "

или в форме скрытой опоры для интерпретации, прочтения изучаемого поведения ). Если анализировать конкретные исследовательские методики, применяемые в современной психологии, мы обнаружим в составе большинства из них по крайней мере элементы интроспекции. Например, тест предполагает интроспекцию отвечающего на вопросы; эксперимент, как он стал сейчас реализовываться в психологии, - самоотчет испытуемого о ходе своей мысли, пережитых состояниях и т.д. Даже чисто аппаратные методики предполагают хотя бы воображаемую интроспекцию за испытуемого, без чего исследователь выходит за пределы психологии, ибо изучает факты не психологии, а физики, биологии и т.д. Однако почему, несмотря ни на что, официальный статус самонаблюдения продолжает оставаться в психологической науке столь неоднозначным?

Эффективному применению самонаблюдения мешает, на наш взгляд, непонимание его специфики, которое выражается в использовании чуждых данному методу критериев оценки его результатов. Укажем на два таких распространенных ошибочных критерия.

Первый состоит в том, что исследователь расценивает в качестве достоверного, объективного лишь такой факт, который не зависит от акта наблюдения, не трансформируется самим актом наблюдения. Самонаблюдение, с этой точки зрения, не может не влиять на наблюдаемые факты и поэтому не может быть источником полноценных, приемлемых для науки данных. Подобная критика опирается как на свою предпосылку на ожидание исследователянаблюдателя найти факт данным в готовом виде2. Не найдя его таким, исследователь вообще не признает его фактом. За подобным пониманием стоит стремление признавать фактичным лишь то, что приобрело "чуждость " по отношению к действующим на него причинам, т.е. то, что стало внешним по отношению к своим причинам и, соответственно, по отношению к чему сами причины оказываются внешними. Фактичным признается, таким образом, лишь то, что обладает внешними причинами. Но понимание психических явлений как порождаемых извне (т.е. как бы механически) тождественно пониманию их как рефлексов.

Невозможность совместить "рефлекторный подход " с методом самонаблюдения была осознана уже автором понятия "рефлекс " Р.Декартом. Рефлексами он называл механические движения организма в ответ на внешние воздействия (т.е. следствия, которые внутренне чужды своим причинам, вызываются ими чисто механически), а в познании души считал важнейшим моментом совпадение акта и факта сознания (т.е. внутреннюю связь следствий и причин): любой психический факт - одновременно акт самопроявления субъекта ("Мыслю, следовательно, существую "). Такую особенность психических явлений Р.Декарт считал не препятствием в их исследовании, а наоборот - способствующим фактором, поскольку она делает эти явления "прозрачными ", внутренне понятными для их наблюдателя. Психические явления не безличны, у них всегда есть "автор ". Рефлекторный подход стремится исключить такое "авторство ", внутреннюю причастность субъекта своему психическому процессу, и эта механистичность в понимании психики является имплицитным мотивом критики самонаблюдения, описанным нами выше.

Второй ошибочный критерий состоит в том, что к объективным причисляется лишь факт, встреченный в естественных условиях, "в жизни ". Самонаблюдение в этом смысле - искусственная форма активности субъекта, на некоторое время "вырывающая " его из сферы реальных, естественных жизненных явлений и поэтому не дающая полезной информации о "подлинных " закономерностях психических процессов. Так, по мнению основателя социологии О.Конта, "интроспекция, будучи деятельностью души, будет находить душу, занятую интроспекцией, но никогда - какимилибо другими из разнообразных деятельностей " . Такая критика самонаблюдения исходит из еще одного варианта понимания психического: психика - это особая форма деятельности субъекта, точнее - ее первичное звено: направленность, нацеленность субъекта на какойлибо объект. Австрийский философ Ф.Брентано еще в XIX в. предложил термин, выражающий такой взгляд на психику, - "интенция " . Психическое, понимаемое как интенция субъекта, несамостоятельно; оно сопровождает предметную деятельность, является ее функцией. Поэтому такое психическое так же неонтологично, как и психическое в "рефлекторном подходе " (хотя на первый взгляд мы имеем здесь дело с двумя противоположными подходами)3.

"Интенциональный подход " к психике действительно приводит к выводу о неприемлемости самонаблюдения: психические процессы в жизни и психические процессы в самонаблюдении - две различные по своей природе интенции, что делает затруднительным перенос выявленных закономерностей с одной сферы на другую. (Интроспекция как непосредственное наблюдение фактов заменяется здесь ретроспекцией их следов и на основе последних - реконструкцией предполагаемых фактов.) Но одновременно данный подход "депсихологизирует " психологию. В его понимании психика не есть нечто реальное; она - лишь временно существующая, условно называемая "психикой ", функциональная обслуживающая система, возникающая как сопровождение биологической и социальной жизнедеятельности субъекта. Так, по словам одного из последователей Ф.Брентано Э.Гуссерля, "психология есть несамостоятельная ветвь конкретной антропологии, соответственно, зоологии " .

Итак, стремление фиксировать лишь естественные, "жизненные " психологические факты приводит к причислению психологии к наукам о биологических или социальных аспектах жизнедеятельности человека. Это лишает интенциональный подход права на радикальную критику используемых внутри психологической науки методов.

Какое же понимание психических явлений совместимо с их природой и с методом, непосредственно фиксирующим их как особую реальность, - самонаблюдением?

Сам В.Вундт считал, что центральным, осевым психическим процессом является "апперцепция ". Она может быть определена, с одной стороны, как "рефлективное познание " внутреннего состояния, вызванного перцепцией какойлибо вещи , а с другой стороны, как участие и влияние на перцепцию вещи "всей совокупности того, что было вообще пережито данным индивидуумом, всей предшествующей истории его развития <...> Апперцептивный процесс обусловлен всей индивидуальностью,

в нем выражается вся психическая личность " . Образно говоря, апперцепция - это целостный отклик, шаг поворота души, во всем ее составе, в ответ на какуюлибо полученную информацию. Таким образом, апперцепция включает в себя и реагирование субъекта на воздействие, и его активную внутреннюю работу по пониманию его жизненно значимой сути, что делает апперцепцию перекрывающей требования одновременно и "рефлекторного ", и "интенционального " подходов (т.е. точность и достоверность исследования, а также его "жизненную " значимость). Но будучи по своей сути рефлексией, апперцепция может быть адекватно зафиксирована лишь в самонаблюдении.

Таким образом, полноценная реализация метода самонаблюдения предполагает одновременное, сопряженное фиксирование двух психических процессов: частный, "периферийный " внутрипсихический факт (акт мышления, переживание, образ и т.д.) и целостную, "центральную " реакцию психики на него (акт понимания, акт самоопределения относительно данного факта и т.д.)4.

Приведем иллюстрацию к высказанным в нашей статье положениям.

Исследование художественного восприятия методом самонаблюдения оказывается малопродуктивным, если мы понимаем процесс такого восприятия как:

1. Реагирование на набор звуковых, образных, знаковых и тому подобных воздействий, содержащихся в произведении (в этом случае самонаблюдение фиксирует поверхностное, на уровне физиологии или других периферических систем устройства человека отражение художественного произведения).

2. В определенных рамках свободное "конструирование " внутреннего смыслового пространства произведения (в этом случае самонаблюдение заменяется скорее объективацией, проекцией "идеологии ", произвольно выбираемой исследователем).

Самонаблюдение находит свое место в исследовании художественного восприятия, когда само это восприятие понимается как "работа понимания ", "работа души ", т.е. как самоопределение, самоориентировка сознания, внутреннего мира как целого относительно получаемых художественных впечатлений.

С нашей точки зрения, возможности интроспекции как метода психологического исследования еще далеко не исчерпаны.

1. Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 2. С. 6172.

2. Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 3. С. 54 63 (продолжение).

3. Булгаков С.Н. Трагедия философии: В 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 311518.

4. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психология // Логос. 1992. № 3. С. 63.

5. Ланге Н.Н. Психический мир. Избр. психол. тр. М.: Инт практич. психологии; Воронеж: НПО "МОДЭК ", 1996.

6. Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1983.

8. Лопатин Л. Метод самонаблюдения в психологии // Вопр. философ. и психол. Кн. II (62). Мартапрель. М., 1902. С. 10311090.

9. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классическая и современная буржуазная философия // Необходимость себя / Под ред. М.К. Мамардашвили. М.: Лабиринт, 1996. С. 372 415.

10. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. Т. 2. М., 1985. С. 13.

11. Мах Э. Философское и естественнонаучное мышление // Новые идеи в философии / Под ред. Н.О. Лосского, Э.Л. Радлова. Сб. 1. СПб., 1912. С. 93118.

12. Рубинштейн С.Л. Принцип творческой самодеятельности: (к философским основам современной педагогики) // Вопр. психол. 1986. № 4. С. 101108.

13. Ярошевский М.Г. История психологии. 3е изд. М.: Мысль, 1985.

Поступила в редакцию 13. I 1999 г.

1 В классическом философсконаучном мировоззрении "субъект абстрактно идентифицирует себя с некоторой абсолютной точкой зрения и с этой позиции как бы извне обозревает и свои состояния, и внешнее ему бытие " .

2 С.Л. Рубинштейн так описал этот подход к фактам: "Объективность знания полагается в независимости его предмета от познания... " . Но такая независимость "есть для объекта чисто внешнее, отрицательное отношение к чемуто другому - к познающему... " [там же; 104], что делает объект определяемым механическими внешними воздействиями, т.е. "н е с а м о с т о я т е л ь н ы м в своем содержании " [там же].

3 По нашему мнению, такое понимание психического аналогично кантовскому представлению о "трансцендентальном субъекте ", т.е. субъекте, для себя непосредственно ненаблюдаемом, хотя и присутствующем во всех формах внутренней познавательной активности. Говоря словами русского философа С.Н. Булгакова, этот субъект "может познавать все другое <...> но только не оглядываться на самого себя <...> не может повернуть на себя головы " . Субъект здесь - опять же как бы вне реальности.

4 По мнению русского философа XIX в. Л.М. Лопатина, сведение всей психики к "периферическим данным сознания " как раз и превращает самонаблюдение в малополезный для психологии метод .

Метод интроспекции в истории психологии

До конца 19-го века метод интроспекции (самонаблюдения, внутреннего наблюдения) был и главным, и единственным методом психологии.

Основные утверждения представителей интроспективной психологии:

Процессы сознания "закрыты" для внешнего наблюдения,

Но процессы сознания способны открываться (репрезентироваться) субъекту,

Процессы сознания конкретного человека могут быть изучены только им самим и никем более.

Одним из главных идеологов метода интроспекции стал философ Дж. Локк (1632-1704), который развил тезис Декарта о непосредственном постижении мыслей. Дж. Локк утверждал, что существует два источника всех знаний: объекты внешнего мира и деятельность нашего собственного ума.

На объекты внешнего мира человек направляет свои внешние чувства, результате получая впечатления о внешних вещах. Есть ещё особое внутреннее чувство: рефлексия.

Рефлексия - по Локку - "наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность". Под деятельностью ума Локк понимал мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желание. Рефлексия предполагает особое направление внимания на деятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта.

Дети заняты в основном познанием внешнего мира, поэтому рефлексии у них почти нет. Однако рефлексия может не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению над собой и не направит на свои внутренние процессы специального внимания.

Локк считал возможным раздвоение психики на два уровня:

Процессы первого уровня (восприятие, мысли, желания и т. д.),

Процессы второго уровня (наблюдение, созерцание этих мыслей и образов восприятия).

По Локку, чтобы овладеть методом рефлексии, надо долго упражняться.

На Локка большое влияние оказали работы философов - сторонников сенсуалистического материализма (всё даётся нам только в ощущениях, эти ощущения надо анализировать в объективных категориях).

Параллельно с учением Дж. Локка в науке стало развиваться ассоциативное направление. Истоком этого учения тоже был сенсуалистический материализм. Известные представители ассоциативного направления: Д. Юм и Д. Гартли. Причину психических явлений они видели в вибрации, которая возникает в мозге и нервах. Нервная система - это система, подчинённая физическим законам. Продукты её деятельности включались в строго причинный ряд, ничем не отличающийся от такого же во внешнем, физическом мире. Этот причинный ряд охватывает поведение всего организма - и восприятие вибраций во внешней среде, и вибрации нервов и мозгового вещества, и вибрации мышц. В качестве основополагающего принципа вводится ассоциация, под которой понимается некое притяжение представлений, устанавливающее между ними внешние механические связи . Все сложные образования сознания, включая сознание своего "я", а также объекты

внешнего мира, являются лишь "пучками представлений", объединённых между собой внешними связями - ассоциациями.

Юм скептически относился к рефлексии Локка. Он писал, что когда мы вглядываемся в себя, то никаких впечатлений ни о субстанции, ни о причинности, ни о других понятиях, будто бы выводимых, как писал Локк, из рефлексии, не получаем. Единственное, что мы замечаем, это комплексы перцепций, сменяющих друг друга. Поэтому единственным способом, с помощью которого можно получить информацию о психическом, является опыт, то есть впечатления (ощущения, эмоции и т. д.) и "идеи", которые суть копии впечатлений. Труды Юма предопределили возникновение первых экспериментальных методов психологии.

К середине XIX в. ассоциативная психология стала господствующим направлением. В рамках неё в конце XIX в. стал весьма широко использоваться метод интроспекции. Увлечение интроспекцией было повальным, проводились грандиозные эксперименты по проверке метода интроспекции. Ширилось и крепло убеждение в том, что интроспекция как метод психологии имеет целый ряд преимуществ перед объективными методами. Считалось, что в сознании непосредственно отражается причинно-следственная связь психических явлений. Считалось, что интроспекция, в отличие от наших органов чувств, которые искажают информацию, получаемую при изучении внешних объектов, поставляет психологические факты в чистом виде.

Увлечение интроспекцией привело к кризису в психологии. Оказалось, что далеко не всё, происходящее в психике человека рефлексируется его сознанием. Поэтому нельзя сознание отождествлять с психикой. Более того, оказалось, что есть подсознательное, которое в каких-то вопросах противостоит сознанию.

Интроспективная психология дала психологии в целом весьма много. Она породила ряд теорий, описывающих психическое под разными углами зрения:

Теория элементов сознания (В. Вундт, Э. Титченер),

Психология актов сознания, (Ф. Брентано),

Теория потока сознания (У. Джемс),

Теория феноменальных полей,

Описательная психология (В. Дильтей).

Интроспективная психология прямо и косвенно повлияла на появление и развитие многих других перспективных направлений в психологии. В чём-то, например, интроспективная психология повлияла на бихевиоризм.

В рамках интроспективной психологии в 1879 г. Вундт в Лейпциге создал первую экспериментальную психологическую лабораторию.

В современной психологии сплошь и рядом существуют методы, использующие данные самонаблюдения. Однако, если в классической интроспективной психологии наблюдение происходило в основном за собственными мыслями, суждениями, работой ума, то сейчас объект и предмет интроспекции в целом шире, однако в каждом конкретном эксперименте реализуются серьёзные ограничения, направленные на повышение объективности, научности результата. Сегодня речь идёт, как говорят, об отдельных "фактах сознания".

В психологии, пожалуй, нет другого столь же известного и столь же дискредитированного в XX в. метода исследования, как интроспекция 1 . Интроспективная психология XIX в., созданная В. Вундтом и его последователями, подверглась впоследствии уничтожающей критике. Разработанные школой В. Вундта модификации интроспективного метода были признаны несостоятельными. Но почему-то из этого был сделан вывод, что интроспекция как форма познания 2 вообще неадекватна и неэффективна. Сам этот вывод еще более неадекватен. Объективная психология XX в. и ее вариант - бихевиоризм тоже оказались недостаточно эффективными, тем не менее это не стало поводом для отказа от объективного метода исследования как такового. Почему же большинство исследователей продолжают полагать, что следует отказаться от интроспекции? На основании чего следует забыть о том, что интроспекция эффективно использовалась лучшими умами человечества, по крайней мере на протяжении последних двух с половиной тысяч лет, что вся психическая феноменология была создана на основе интроспекции еще до появления экспериментальной психологии и сама психология как наука возникла в результате интроспекции?

У интроспекции ничуть не меньше заслуг и достижений в психологии, чем даже у экспериментальной объективной психологии, тем более что последняя базируется на интроспекции и была бы немыслима без интроспекции как исследуемых, так и самих исследователей, что я постараюсь показать ниже.

1 Интроспекция - особый способ познания человеком своего сознания, который заключается в якобы «непосредственном» восприятии его феноменов и законов [Большой психологический словарь, 2004, с. 208].

Интроспекция… Метод исследования психологических процессов, основанный на наблюдении собственно психологических процессов, без использования каких-либо инструментов или эталонов. …В соответствии с правилами, которые были выработаны в Лейпцигской лаборатории В. Вундта, интроспекция должна отвечать основным требованиям научного эксперимента, к которым относится его воспроизводимость и четкая фиксация характеристик раздражителя, кроме того, наблюдатели должны уметь осознавать свои ощущения, вызываемые раздражителем, точно определять начало эксперимента и никогда не снижать уровень своего внимания. Виды: аналитическая интроспекция; систематическая интроспекция; феноменологическое самонаблюдение [Ж.-П. Сартр, 2002, с. 228].

2 Я считаю, что от интроспекции как формы или варианта наблюдения не следует ожидать ничего, кроме отчета наблюдателя о появлении, изменении или исчезновении того или иного психического феномена в его сознании в процессе его самонаблюдения. Следовательно, она может и должна давать нам не более того, что дает нам отчет наблюдателя, описывающего внешний мир, воспринимаемый им в данный момент. Такая интроспекция не должна содержать выводов, оценок и даже мнений наблюдателя. Тем более последние, если они есть, не следует рассматривать как истину в последней инстанции, как нечто «непосредственно воспринятое из первоисточника», «непосредственное восприятие психических законов», а потому - «бесспорно верное». К мнению компетентного наблюдателя в процессе его интроспекции можно прислушиваться, но не более чем к мнению любого другого исследователя.

Ситуация с интроспекцией парадоксальна. С одной стороны, вроде бы очевидно, что сознание человека не может быть исследовано как физический объект. Г. И. Челпанов отмечает, например, что физические явления одновременно могут быть доступны непосредственному наблюдению большого числа лиц, а психические явления доступны непосредственному наблюдению только того лица, которое их переживает. И о психических состояниях другого лица мы можем умозаключать только на основании того, что сами переживали. Э. Кассирер указывает, что физические вещи можно описать в терминах их объективных свойств, но человека - только в терминах его сознания, что требует иных методов исследования. А. А. Гостев подчеркивает, что без самонаблюдения невозможно исследование внутреннего мира человека. Д. Майерс (2001) пишет:

«Есть одна вещь по всей Вселенной, о которой мы знаем больше, чем могли бы узнать в результате наблюдения извне, - заметил К. С. Льюис . - Эта вещь - мы сами. У нас есть, так сказать, внутренняя информация; мы в курсе дела» [с. 76].

Можно продолжать цитировать еще долго.

С другой стороны, вызывает удивление слишком уж яростная и эмоциональная критика, которой подвергается интроспекция, что заставляет думать о пристрастности критиков. Может быть, действительно дело не в недостатках интроспекции, а в научной позиции самих критиков, слабость которой лежит в основе их излишней эмоциональности. Как пишет С. Московичи (1998):

Предрассудки и бойкоты - не опираются ли они в основном на возвышенный и научный принцип? [С. 31.]

Нельзя не обратить внимание на то, что интроспекционизм был категорически отвергнут бихевиоризмом, причем вместес сознанием, ментальными образами и прочими «психическими эпифеноменами». Правда, с тех пор бихевиоризм и сам себя дискредитировал, но его последователи по-прежнему весьма сильны и не спешат реанимировать то, с чем он весьма успешно боролся. Тем не менее Э. Кассирер (1988) пишет:

Можно критиковать чисто интроспективную позицию, считая ее недостаточной, но нельзя запретить или просто игнорировать ее. Без интроспекции, без непосредственного значения чувств, эмоций, восприятий, мыслей, ощущений мы вообще не могли бы определить сферу человеческой психологии. Приходится признать, однако, что, следуя этим путем, мы никогда не придем к познанию человеческой природы во всей ее широте. Интроспекция открывает нам лишь малую часть человеческой жизни, которая доступна индивидуальному опыту: она не в состоянии охватить все поле человеческих феноменов [с. 4].

Но у каждого метода своя сфера применения. У интроспекции она тоже есть, и весьма немалая. Недостатки классических вариантов интроспекции действительно серьезны. Г. Райл относит к ним, например, невоспроизводимость результатов, зависимость их от взглядов исследователей, неконтролируемость условий эксперимента, невозможность использования «наивных испытуемых» и др. Главным недостатком вундтовско-титченеровской интроспекции является ошибочное убеждение исследователей в том, что она позволяет получать «истинное знание» о психике «непосредственно из первоисточника». Однако все эти недостатки стали приписывать впоследствии уже не конкретной методике конкретных авторов, а интроспекции в целом.

Вообще под интроспекцией в психологии до сих пор понимают почему-то лишь метод, разработанный В. Вундтом, применявшийся им и его последователями, тогда как понятие интроспекция имеет гораздо более широкое содержание. Интроспекция существовала задолго до В. Вундта. Еще Р. Декарт обосновал ее как особую форму познания. Ф. Брентано использовал метод «внутреннего наблюдения». После В. Вундта «метод систематического экспериментального наблюдения» активно использовала Вюрцбургская школа психологии. Метод «феноменологического самонаблюдения» применяла гештальтпсихология. Современная психология, в частности гуманистическая и трансперсональная, тоже активно использует интроспекцию. Даже когнитивная психология не обходится, как мы увидим ниже, без интроспекции. Можно было бы добавить, что без интроспекции и психологии как таковой не было бы вовсе. Как отмечает Г. И. Челпанов , объективное наблюдение психических процессов может осуществляться только благодаря самонаблюдению 1 и его результаты становятся для нас понятными только в том случае, если мы переведем их в понятия, известные нам из нашего самонаблюдения.

Тем не менее противниками интроспекции вместо отказа от интроспективных методик В. Вундта и Э. Титченера была дискредитирована интроспекция в целом. Следует все-таки понимать, что есть Интроспекция и есть интроспекция. Первая - единственный метод непосредственного изучения сознания. Вторая - лишь конкретная методика психологического исследования, отвергнутая в процессе развития психологии. И интроспекция Вундта - Титченера - это отнюдь не Интроспекция вообще. Первая относится ко второй, как наблюдение вообще относится к конкретной методике наблюдения, разработанной конкретными исследователями.

Невозможно, да и бессмысленно противопоставлять интроспективный и объективный психологические методы исследования, они просто должны дополнять друг друга. Складывается впечатление, что интроспекция почти 100 лет назад была просто дискредитирована доминировавшим в психологии бихевиоризмом за конкретную ошибку конкретных исследователей, и до сих пор никто из психологов не пытается даже разобраться в обоснованности ее дискредитации. Можно согласиться с тем, что интроспекция дает меньше, чем хотелось бы исследователям, но это не столько проблема интроспекции, сколько проблема отсутствия адекватных методик ее применения.

1 Самонаблюдение - экспериментальная стратегия, представляющая собой получение эмпирических психологических данных при наблюдении за самим собой. За счет сопоставления результатов самонаблюдения, представленных в более или менее вербализованном протоколе о текущей индивидуальной жизни, с аналогичным отображением самонаблюдения других людей происходит постулирование их принципиального родства и согласование с внешними проявлениями. Элементы этого метода лежат в основе любого научного исследования [Психологический иллюстрированный словарь, 2007, с. 511].

В советской психологии принято было проводить различие между методом интроспекции и методом самонаблюдения, хотя часто слова «интроспекция» и «самонаблюдение» используются как синонимы [Большой психологический словарь, 2004, с. 209].

Оказалось, что разработанных В. Вундтом правил явно недостаточно. А. Боно (2006) пишет:

Вундтовская версия этого метода (интроспекции. - Авт. ) хотя и выглядела вполне научной в том смысле, что имела форму контролируемого лабораторного эксперимента, была лишена того, что в наше время считается существенным признаком науки, а именно - объективности. В науке у ученых должна быть возможность достичь согласия по поводу их основных наблюдений. А в интроспективном методе Вундта объектом наблюдения или интерпретации было содержание индивидуального сознательного опыта наблюдателей, обученных давать аналитические интерпретации своему опыту; то есть этот метод был, безусловно, субъективной процедурой. Повидимому, программа Вундта разбилась именно об эту субъективность… [с. 673].

В дальнейшем методики психологических экспериментов изменились и от наблюдателя перестали ожидать интерпретаций, он должен был просто ответить на поставленный экспериментатором вопрос, а затем, например, просто нажать кнопку или дать другую реакцию, тем самым сообщая экспериментатору о появлении психического феномена или его изменении. А. Боно сообщает, что этого простого изменения методики оказалось достаточно для того, чтобы придать объективность большому количеству исследований после В. Вундта.

Почему была отброшена интроспекция в целом? Думаю, по двум причинам. На тот момент вундтовский интроспекционизм отождествлялся с центральным направлением существующей научной психологии, которая только что выделилась в самостоятельную науку во многом благодаря именно В. Вундту и была основным конкурентом бихевиоризма. Главное же - в идеологической неприемлемости интроспекционизма для бихевиоризма, который тогда претендовал на господствующее положение в психологии. Эта идеологическая неприемлемость заключалась в интроспективном наблюдении психических сущностей, которые для бихевиоризма не существовали вовсе.

В последующие десятилетия бихевиоризм сменился «объективной» психологией и когнитивизмом, для которых интроспекция по-прежнему оставалась неприемлемой в силу своей субъективности. При этом никого из ее критиков не смущает тот факт, что сам предмет исследования «объективной» психологии по природе своей недоступен никому, кроме субъекта, обладающего сознанием, что он - субъективен. Для преодоления данного «неудобства» критиками интроспекции предлагались разные пути: от объективизации интроспективных самоотчетов испытуемых до замены объекта исследования. Так, обсуждая работу Л. С. Выготского, Е. Е. Соколова (2005), например, пишет:

Во-первых, мы можем получить более объективные сведения о себе, не «вживаясь» в свои внутренние переживания, как это рекомендовали психологи-интроспекционисты, а наблюдая за своим поведением в объективных жизненных ситуациях. Никакая интроспекция не даст субъекту сведения о том, «храбр ли он», - только реальное участие в соответствующих событиях (например, в бою) покажет человеку, может ли он считать себя храбрым. Во-вторых, мы можем использовать данные самоотчета испытуемого о своих переживаниях (что он чувствовал, например, при предъявлении ему той или иной картинки), но как сырой материал, требующий толкования и оценки [с. 121].

Очевидно, что речь здесь идет о «наблюдении за поведением», то есть о бихевиоризме 1 . Что же касается интроспекции, то она и не должна давать субъекту «сведений о том, храбр ли он», так как «храбрость», как и всякая черта характера вообще, лишь с очень серьезными возражениями и весьма условно может быть отнесена к сфере психического. Это внешняя характеристика поведения, но об этом мы поговорим подробнее ниже. Интроспекция же занимается и должна заниматься исключительно психическими явлениями, к которым не относятся, например, черты личности. Автор продолжает:

Психическая деятельность не дана нам непосредственно, как объект научного изучения - ее необходимо реконструировать, изучая отдельные ее проявления (явления) в речевых и поведенческих реакциях [с. 121].

Действительно, можно сказать, что «психическая деятельность» нам не дана непосредственно, так как данное понятие репрезентирует некую сложную гипотетическую сущность. В своем сознании мы имеем лишь психические явления, которые и даны нам непосредственно. Вот их-то и должна изучать интроспекция. Автор предлагает «использовать данные самоотчета испытуемого, но лишь как сырой материал», что, впрочем, уже давно, повсеместно и активно делается всей современной «объективной» психологией. Возникает вопрос: почему можно рассматривать данные самоотчета одного человека - испытуемого и нельзя рассматривать данные самонаблюдения другого человека - психолога, если ни в первом, ни во втором случае мы не будем принимать в расчет личное мнение испытуемых?

Многие сторонники интроспекции действительно дали оппонентам очень серьезный повод для критики не только их личной позиции, но и интроспекции в целом тем, что утверждали, будто интроспекция способна давать нам «самые точные и бесспорные» «знания из первоисточника». Справедливо критикуя такую позицию, Ж.-Ф. Лиотар (2001) пишет:

Интроспекция как общий метод психологии, во-первых, полагала аксиому: переживание в сознании конституирует посредством себя самого знание сознания. Если я ужасаюсь, то я, следовательно, знаю то, что есть страх, поскольку я боюсь. Эта аксиома предполагала, в свою очередь, полную прозрачность событий сознания для взгляда сознания, а также то, что факты сознания суть сознательные факты. Другими словами, переживание дается непосредственным образом вместе со своим смыслом, когда сознание направлено на него. …Феноменология находится в полном согласии с объективизмом в критике некоторых положений интроспекционистов. То, что смысл содержания сознания непосредственно проявляется и постигается как таковой, опровергается самим психологическим проектом: если мы доказываем необходимость психологической науки, то это происходит потому, что мы знаем, что мы не знаем, что такое психическое. И правда, когда я ужасаюсь, тогда я боюсь, но я не знаю тем не менее, что такое страх, я «знаю» только, что я боюсь: можно оценить дистанцию между этими двумя видами знания. В действительности «познание себя самим собой является косвенным, оно есть конструкция, и мне нужно расшифровывать мое поведение, как я расшифровываю поведение других» (Merleau-Ponty…) [с. 60–62].

1 Бихевиоризм - крупное психологическое направление… отказывается от рассмотрения субъективного мира человека в качестве предмета психологии и предлагает считать таковым поведение… К поведению относятся все внешне наблюдаемые реакции организма… [Большой психологический словарь, 2004, с. 6].

Подход в психологии, в котором утверждается, что единственным предметом исследований в научной психологии должно быть наблюдаемое, измеряемое поведение [Большой толковый психологический словарь, 2001, с. 100].

Из этого следует, что бихевиоризм до сих пор принято считать частью психологии, хотя, по сути дела, он имеет к психологии не большее отношение, чем, например, рефлексология или физиология к высшей нервной деятельности.

И автор, безусловно, прав. Интроспекция - не более чем наблюдение, пусть и внутреннее, или самонаблюдение. Как и любое наблюдение, оно далеко не всегда дает нам возможность проникнуть в суть наблюдаемого предмета или явления, но оно и должно давать нам лишь материал для познания, а не какое-то «истинное знание». В любом случае интроспекция - отнюдь не некий абсолютный метод познания фактов, которые якобы «наблюдаются вместе со своим смыслом», а лишь метод наблюдения.

Б. М. Теплов пишет, что люди осуществляют самонаблюдение в течение десятков тысяч лет и пределы тех единиц, на которые самонаблюдение может разложить психическую деятельность, давно уже обнаружились. Это утверждение, однако, весьма спорно, так как представления людей о мире, о самих себе и своей психике непрерывно и сильно меняются, особенно в последние два века. И то, что, например, мог бы обнаружить в процессе интроспекции современный исследователь, учитывая иной уровень психологических знаний, не могли обнаружить даже В. Вундт или Э. Титченер.

Б. М. Теплов (2005) справедливо утверждает, что, если человека посадят в лабораторию, дадут ему инструкцию и будут записывать его самонаблюдения, острота и глубина его внутреннего зрения не изменятся. Поэтому психолог-интроспекционист подобен физику, который посадил бы человека в специальную комнату и дал ему инструкцию внимательно «рассмотреть» атомное строение тела. Ни простым, ни внутренним глазом нельзя увидеть ни атомное строение тела, ни механизм психических процессов. Подобные попытки - пустая трата времени. Все это, безусловно, еще раз подтверждает, что проблема - в правильной постановке задач и организации исследования при понимании возможностей метода. Просто не следует предлагать испытуемым изучать механизмы их мышления. Надо ставить более адекватные и гораздо более простые задачи. Например, предложить ответить на вопрос: может ли и в каком виде испытуемый представить себе яблоко, только что предъявленное ему на 5 секунд? Такая интроспекция и лежит сейчас в основе большинства современных психологических экспериментов, которые считаются «объективными». В этой связи интересно замечание А. А. Шевцова (2004):

…давно забытая и выкинутая у нас психология самонаблюдения, оказывается, не только тайком от наших психологов возрождена на… Западе, но еще и сделала успехи за последнее время!.. Самонаблюдение снова востребовано, поскольку возрождается наука о сознании! [С. 778.]

Кстати, даже многие физические открытия были результатом не физического эксперимента, а простого наблюдения. Большинство физических теорий тоже были выстроены в результате размышлений исследователей и лишь потом проверялись экспериментально. Сама экспериментальная психология не смогла бы развиваться без интроспекции и самоотчетов как испытуемых, так и исследователей. Очень большое число так называемых объективных психологических экспериментов представляют собой как раз помещение испытуемого «в лабораторию, где ему дают инструкцию и записывают результаты его самонаблюдения». И в этом случае не требуется какой-либо особой остроты или глубины «внутреннего зрения».

Б. М. Теплов говорит о существовании распространенного предрассудка, согласно которому всякое знание о себе и своей психике человек якобы получает лишь интроспективно. Тогда как в действительности наиболее важные знания о себе человек получает опосредованно, теми же способами, которые доступны и другим людям. С автором можно согласиться, потому что интроспекция - это всего лишь наблюдение, «внутреннее рассмотрение» возникающих в сознании собственных психических явлений. Выводы, которые делает человек из такого рассмотрения, совершенно не обязательно правильные и тем более бесспорные. Они не являются «истинным знанием». Интроспекция не должна, да и не может «поставлять» нам какие-либо «готовые выводы». Как и всякое наблюдение, она может лишь предоставлять нам факты о психических явлениях, на основании которых исследователи могут уже затем делать те или иные выводы для последующей их проверки. Интроспекция же - лишь единственно возможный способ непосредственного рассмотрения субъективного психического содержания - психических феноменов сознания и не более того.

Она достаточно ограниченна в своих возможностях, поэтому представляется, например, верным высказывание Б. М. Теплова о том, что нельзя с помощью интроспекции установить возможности своей памяти. В то же время никак, кроме интроспекции, невозможно установить, возникает ли определенный образ воспоминания в сознании испытуемого или нет. Б. М. Теплов , на мой взгляд, прав и в том, что интроспекция не является средством определения собственных знаний, умений и навыков, особенностей своей личности: темперамента, характера и способностей. Это так, потому что все перечисленное не относится к возникающим в сознании человека психическим феноменам, которые лишь и могут быть предметом интроспекции.

Как это ни странно и даже удивительно, но среди исследователей весьма широко распространено убеждение в том, что мы не способны к интроспекции. Г. Райл (1999), например, вообще сомневается в том, что человеку доступен «акт внутреннего восприятия», так как в этом случае его внимание должно быть направлено на две вещи:

…многие из тех, кто готов поверить, что действительно может заниматься… интроспекцией, пожалуй, усомнятся в этом, когда убедятся, что для этого они должны будут концентрировать свое внимание одновременно на двух процессах. Они скорее сохранят уверенность в том, что не концентрируют внимание одновременно на двух процессах, чем в том, что способны заниматься интроспекцией [с. 166–167].

Дж. Серл (2002) говорит примерно о том же:

Сам факт субъективности… делает подобное (интроспективное. - Авт. ) наблюдение невозможным. Почему? Потому что там, где это касается сознательной субъективности, не существует различия между наблюдением и наблюдаемой вещью, между восприятием и воспринимаемым объектом. Модель зрительного восприятия работает на основе предпосылки, что имеется различие между видимой вещью и видением ее. Но для интроспекции просто невозможно осуществлять подобное разделение. Любая присущая мне интроспекция моего собственного сознательного состояния сама есть это сознательное состояние. …Стандартная модель наблюдения не работает по отношению к сознательной субъективности… В силу этого сама идея того, что мог бы быть особый метод исследования сознания, а именно «интроспекция», которая, как полагают, есть нечто вроде внутреннего наблюдения, была изначально обречена на неудачу, и потому нет ничего удивительного в том, что интроспективная психология потерпела банкротство [с. 105].

Тем не менее для интроспекции совершенно не требуется «осуществлять разделение» «видимой вещи и ее видения», которого, кстати, никогда и не происходит при нормальном восприятии. Это «разделение» привнесено позже самими исследователями, изучавшими восприятие. То, что «стандартная модель наблюдения не работает по отношению к сознательной субъективности», для интроспекции совершенно неважно, так как сама эта «стандартная модель» никакой реальной роли не играет даже в восприятии. Она сама - всего лишь конструкт исследователей. И образ восприятия, и образ представления объекта - это явления сознания. И для их интроспекции несущественно, что именно они репрезентируют: воспринимаемый в данный момент внешний объект, существовавший когда-то объект или вовсе объект, сконструированный сознанием. Соответственно, для нас неважно, где находится причина, вызвавшая появление в нашем сознании репрезентации - психического феномена: вовне (как в случае образа восприятия) или внутри (как в случае образа представления или даже истинной галлюцинации).

В нашем сознании вообще нет никакой двойственности вещи и ее видения. В нем есть лишь образ восприятия, или образ представления вещи, или, наконец, понятие вещи. И именно эти психические феномены подвергаются рефлексии в процессе интроспекции. Причем подвергаются рефлексии почти непрерывно. Если бы это было не так, то мы ежеминутно с удивлением обнаруживали бы, что почему-то именно сейчас надеваем ботинки, наливаем в чашку чай, зачем-то вышли из дома и т. д. и т. п. На этот факт обратил внимание еще И. Кант .

Обсуждая интроспекцию, Б. М. Теплов (2005), однако, пишет:

…учение о субъективном методе в психологии покоится на вере в то, что у человека имеется специальное орудие для непосредственного познания своей психики (внутреннее восприятие, или интроспекция)… Глубоко прав был Сеченов, заявивший в полемике с К. Д. Кавелиным, что «особого психического зрения как специального орудия для исследований психических процессов, в противоположность материальным, нет»… [с. 154–155].

Е. Е. Соколова (2005) тоже утверждает, что:

…одним из существеннейших недостатков метода интроспекции является невозможность одновременно переживать что-то и наблюдать за этим переживанием - всегда есть риск своим наблюдением за переживанием разрушить его [с. 117].

Возникает вопрос: чем наше самонаблюдение, или интроспекция, отличается от нашего же наблюдения за окружающим миром с точки зрения протекающих в нашем сознании процессов?

Нельзя не признать, что и то и другое - варианты наблюдения. Меняется лишь объект наблюдения. Наблюдая за окружающим, а следовательно, и переживая его репрезентации в своем сознании, так как никак иначе мы не могли бы за окружающим наблюдать, мы одновременно анализируем репрезентируемое или, говоря иначе, «наблюдаем» за этими репрезентациями и рефлексируем их. Тем самым, если следовать логике Е. Е. Соколовой, мы непрерывно воздействуем на эти свои репрезентации и рискуем разрушить их. Несмотря на это, мы вполне успешно данным обстоятельством пренебрегаем в своей жизни. По крайней мере, это не мешает нам адекватно воспринимать и осмысливать окружающий нас мир и достаточно успешно адаптироваться к нему. Почему же в случае рефлексии наших образов воспоминания и представления, например, мы должны придавать данному обстоятельству какое-то иное, особое значение?

Раз мы легко можем одновременно осмысливать образы восприятия окружающего мира и обдумывать все связанное с ними, пусть и рассматривая эти психические феномены в плоскости мира физического, то я лично не вижу, что может помешать нам делать то же самое, то есть рассматривать психическое содержание своего сознания и в иной плоскости - плоскости психических явлений. Другими словами, мы способны одновременно без труда и переживать, и осмысливать представляемые и вспоминаемые образы окружающего, то есть заниматься интроспекцией.

Психику можно представить как несколько одновременно протекающих в разных плоскостях (или воспринимаемых при интроспекции как протекающие одновременно) процессов. Интроспекция свидетельствует, например, что в сознании одновременно сосуществует и поток визуальных образов восприятия (одна плоскость), и поток образов воспоминания и представления (другая плоскость), и поток слуховых образов восприятия (третья плоскость, по крайней мере иная модальность первой плоскости), и функционирующий параллельно вербальный мысленный «телетайп» (как я его называю), в вербальных конструкциях которого представлены в том числе наши мнения и выводы по поводу переживаемых чувственных образов, а также мнения и выводы по поводу вербальных конструкций, которые только что или чуть раньше возникали в сознании (четвертая плоскость или иная модальность плоскости второй). В данном обсуждении пока неважно, действительно ли все они протекают параллельно, или просто перечисленные психические явления быстро сменяют друг друга, создавая субъективное ощущение одновременности их наличия.

Сознание непрерывно подвергает ревизии собственное содержание, в том числе то, которое моделирует само это содержание. Сознание устроено так, что любое присутствующее в нем ощущение или образ всегда противопоставляются, как бы «демонстрируются» в большей или меньшей степени нашему внутреннему «Я». В процессе рефлексии психическое содержание: образы, эмоции, желания, ощущения - обычно подвергается рассмотрению со стороны некой нашей внутренней сущности, нашего «Я».

Несмотря на странность фразы «рефлексия (или внутреннее рассмотрение) образа восприятия», именно она правильно отражает сущность наших субъективных переживаний в тот момент, когда мы рефлексируем, например содержание собственного восприятия. Мы действительно в состоянии субъективно и непосредственно чувственно, а не вербально различать в своем сознании некую воспринимающую, наблюдающую сущность - «Я» и собственные психические явления (в том числе образы и ощущения в качестве того, что доступно наблюдению этой сущности).

Критикуя интроспекцию, Г. Райл (1999) пишет:

Теоретики спорят, например, существуют ли действия сознания, отличные от интеллектуальных и одновременно от выполняемых привычным и ритуальным способом? А почему бы не посмотреть и не увидеть это интроспективно? Если же сторонники этих теорий так поступают, то почему их отчеты о подобных наблюдениях противоречат друг другу? Далее, многие теоретики, рассуждавшие о человеческом поведении, заявляли, что существуют некоторые процессы, sui generis, отвечающие определению «воления». Я же доказывал, что таких процессов нет. Почему же мы спорим об их существовании, коль этот вопрос мог бы разрешиться так же легко, как вопрос о том, пахнет ли в кладовке луком? [С. 167.]

Можно ответить вопросом на вопрос: почему нам никак не удается, например, сопоставить теории сознания в рамках восточной и западной философии? И вообще, почему они радикально отличаются друг от друга?

Лишь потому, что сложность проблемы необычайна. Наше сознание - не «кладовка с луком» и даже не самая сложная ЭВМ. Исследователи не могут договориться даже о едином понимании проблем квантовой физики, хотя она «объективна». Как же им договориться об абсолютно субъективных проблемах собственного сознания? Мне, например, сложно понять, что Г. Райл (1999, см. выше) имеет в виду, когда говорит о «действиях сознания, отличных от интеллектуальных и одновременно от выполняемых привычным и ритуальным способом». Как же мы с ним сможем «посмотреть и увидеть», если каждый видит свою модель или не видит даже ее? Как могут «их (исследователей) отчеты о наблюдениях не противоречить друг другу», если до сих пор в психологии нет единого понимания самых элементарных, казалось бы, базовых вещей - того, что такое ощущения и образы, не говоря уже, например, о том, что такое сознание или личность?

Следовательно, проблема не в интроспекции, а в методике исследования и теоретических подходах к построению интроспективного эксперимента. Необходимы стандартные, воспроизводимые процедуры, понятные всем задачи и простые цели исследования, исключающие трактовку испытуемым наблюдаемых им в процессе интроспекции явлений, исключающие его самоанализ, его собственные оценки и мнения, но для этого надо отказаться прежде от предвзятого подхода к интроспекции.

Г. Райл напоминает возражение против возможностей интроспекции, выдвинутое еще Д. Юмом. Оно заключается в том, что есть состояния сознания, которые человек не может хладнокровно интроспективно изучать. Это состояния паники, ярости, буйного веселья, сильного возбуждения и т. п. Правильно. Их и не надо изучать с помощью интроспекции. Здесь можно только предложить в качестве контраргумента рассмотреть адекватность результатов физических экспериментов, если бы исследователи проводили их, пребывая в тех самых «исключающих возможность быть хладнокровным» состояниях. Очевидно, что в таких экспериментах вряд ли были бы получены достоверные результаты. Кроме того, надо сказать, что интроспекция не должна предназначаться для того, чтобы что-то «изучал» испытуемый. Изучать результаты интроспекции даже самих исследователей должны и другие исследователи. И результаты эти не могут быть ничем, кроме фактов самонаблюдения в форме: возникли, исчезли или изменились так-то образ, ощущение, состояние и др. Сам исследователь может лишь фиксировать наличие и изменение феноменов своего сознания. Следовательно, дело опять же не в пороках интроспекции, а в методике проведения интроспективных исследований.

Отрицая интроспекцию, Г. Райл (1999) тем не менее готов использовать данные ретроспекции, которые представляются ему более адекватными:

…частью того, что имеют в виду, говоря об интроспекции, является аутентичный процесс ретроспекции. Но в объектах ретроспекции нет ничего специфически призрачного. …Я могу припомнить, как я что-то видел и как я что-то воображал; мои внешние действия, равно как и мои ощущения. …Ретроспекция несет на себе часть бремени, тяжесть которого пытались возложить на интроспекцию. Но она не может взять на себя все это бремя, особенно самую его философски драгоценную и хрупкую часть. …Сколь бы тщательно я ни припоминал свое действие или ощущение, я все же могу ошибаться относительно его природы. Были ли вчерашние переживания, о которых я сегодня вспоминаю, подлинным сопереживанием или угрызением совести, это не станет для меня яснее от того факта, что они сохранились в моей памяти как живые. Хроники не объясняют то, память о чем они сохраняют. Автобиографичность ретроспекции не означает, что она дает нам Привилегированный Доступ к особого рода фактам. Однако она действительно дает нам массу данных, способствующих пониманию нашего поведения и характеристик сознания [с. 168–169].

При этом Г. Райла не смущает тот факт, что сама по себе ретроспекция - это в гораздо большей степени, чем интроспекция, воссоздание, а не отчет о реально пережитых психических феноменах.

С неожиданной позиции защищает интроспекцию Б. Рассел , критикуя взгляды одного из основоположников бихевиоризма Дж. Уотсона. Он пишет, что аргументы противников интроспекции покоятся на двух основаниях. Первое заключается в том, что данные интроспекции являются приватными и верифицируемы только одним наблюдателем, а стало быть, не могут обладать той степенью публичной достоверности, которой требует объективная наука. Второе состоит в том, что физическая наука конструирует пространственно-временной космос, подчиняясь определенным законам, и то, что в мире существуют вещи, не подчиняющиеся этим законам, вызывает у объективистов раздражение. Б. Рассел замечает, что «приватный характер» данных - слабое возражение против данных интроспекции, так как все наши телесные ощущения носят приватный характер. Например, зубная боль. При этом никто не рассматривает знание нашего собственного тела как научно ничтожное, хотя оно приобретается лишь с помощью приватных данных.

Мне представляется, что аргумент Б. Рассела об уникальности телесных ощущений наносит смертельный удар по теории, отрицающей значимость интроспекции. Надо напомнить хотя бы то «несущественное» обстоятельство, что вся медицина построена в первую очередь на интроспекции больного. Сам ее предмет - человек, страдающий заболеванием, - «больной» - тот, который испытывает субъективное ощущение - боль. Следовательно, вся медицинская наука и практика основываются на чем-то, с объективистской точки зрения, «незначимом», «необъективном», «ненаучном». Однако, несмотря на «ненаучность» и «необъективность» интроспекции, наше существование в мире во многом зависит именно от нее, так как только она позволяет нам вовремя обратить внимание на свои внутренние проблемы и обратиться за помощью.

Б. Рассел полагает, что данные интроспекции должны рассматриваться как не подчиняющиеся законам физики, и именно это является фундаментальной причиной попыток их отвергнуть. Он указывает на то, что даже часть наших ощущений, которые мы привыкли считать репрезентациями физической реальности, относится к области интроспекции. Так, данные зрения и слуха более публичны, запах - в некоторой степени менее, прикосновение - еще менее, висцеральные или внутренние ощущения непубличны вообще. Он обращает внимание на важность совпадения одинаковых ощущений у людей в одно и то же время. Если человек слышит удар грома вместе с кем-то, это - «объективный» факт. Если же он слышит удар грома, который никто больше не слышит, то думает, что сошел с ума. При этом, если он чувствует боль в животе, то у него нет повода для удивления, даже если ее никто больше не чувствует, поэтому мы говорим, что боль в животе моя, и она - субъективна, тогда как гром - объективен. Это лишний раз подтверждает условность разделения психических переживаний на «объективные» и «субъективные».

В. М. Розин (2005) пишет:

Они (интроспекционисты. - Авт. ) не соблюдали также один из основных принципов естественно-научного изучения - требование объективности, то есть контроля за тем, чтобы само изучение не влияло на поведение объекта: исследователь в естественной науке выступает только как носитель научных процедур (таких как измерение, моделирование, идеализация и т. д.). …Соединение в одном лице исследователя и изучаемого объекта (то есть сознания экспериментатора и испытуемого), а также специализация в интроспекции означали, что исследователь не только влияет на изучаемый объект - он его целенаправленно формирует [с. 54–55].

Но это требование невозможно соблюсти даже в самых «чистых» «объективных» физических экспериментах. Это тот самый принцип влияния наблюдателя на результаты эксперимента, который не смогли удалить из своих опытов в ХХ в. даже физики.

В чем разница между внешним наблюдением и внутренним наблюдением - интроспекцией? Она заключается лишь в том, что в первом случае доступ к наблюдаемой сущности открыт многим субъектам. Во втором случае он открыт только одному. В первом случае - это психическая репрезентация чего-то внешнего по отношению к субъекту. Во втором - внутреннего. Но и в том и в другом случае предметом сознательного рассмотрения являются субъективные психические репрезентации наблюдателя, поэтому в случае «объективного» внешнего наблюдения мы имеем в результате несколько субъективных самоотчетов, а в случае «субъективного» внутреннего наблюдения - один субъективный самоотчет.

© Поляков С.Э. Феноменология психических репрезентаций. - СПб.: Питер, 2011
© Публикуется с любезного разрешения автора