Этот день в истории:
17 июля 1941 года под г. Кричев (Беларусь) старший сержант артиллерист 55-го полка 6-й стрелковой дивизии (137-й сд) 13-й армии Николай Владимирович СИРОТИНИН (07.02.1921–17.07.1941) в одиночку уничтожил более 10 вражеских танков, на несколько часов задержав наступление противника.
Фашисты, поражённые мужеством артиллериста, похоронили его с воинскими почестями.
В 1960 году Н.В. Сиротинин посмертно награждён орденом Отечественной войны I степени.
Ни шагу назад
Впервые об этом редчайшем случае в истории Великой Отечественной войны широкая общественность узнала в 1957 году. Короткое письмо краеведа Михаила Фёдоровича Мельникова из белорусского города Кричев, опубликованное в областной молодёжной газете «Орловский комсомолец», никого не оставило равнодушным. По заданию редакции я отправился на место события и там встретился с жителями деревни Сокольничи, узнавшими о столь необычном бое не из чужих уст.
Шёл 25й день войны. Уверенные в своей непобедимости фашистские захватчики рвались к Москве. Рано утром 16 июля, следуя своей излюбленной тактике, немцы накрыли коротким артиллерийским огнём деревню Сокольничи. Ответа не последовало. Бронированная колонна войск Гудериана уверенно двинулась по Варшавскому шоссе в сторону Кричева. И вдруг в головной части её стали рваться снаряды. Меткие удары прошлись по всей колонне.
Враг явно растерялся от столь неожиданного «подарка»: танки, бронетранспортёры, автомашины с пехотой застыли на месте, неся потери. Бой продолжался свыше двух часов, пока автоматчики на мотоциклах окольными дорогами пробрались к деревне.
После захвата Сокольничей немцы дотошно, с пристрастием расспрашивали её жителей о том, сколько солдат сражалось против них. Ответ был до удивления прост: «Один…».
И возле единственной пушки лежал бездыханный один стрелок, нанёсший непрошенным гостям не только большой урон живой силе и технике, но и охладивший их наступательный пыл.
Вот тогдато, по всей видимости, у бывшего гитлеровского офицера возникла идея использовать стойкость и геройство русского воина для промывания мозгов своих солдат и попутно продемонстрировать перед местным населением немецкое «благородство». В присутствии специально согнанных жителей деревни оккупанты с почестями похоронили артиллериста.
Мои беседы с сокольничанами в 1957 году неоспоримо подтверждают, что Николай Сиротинин, самоотверженно прикрывавший отход частей Красной Армии за реку Сож, был родом из Орла. Об этом же говорят и материалы, полученные по моему запросу из редакции издания книг об истории Великой Отечественной войны. В одном из томов сообщается о признании лютым фашистским врагом величия патриотического поступка советского воина. Часть рассказов очевидцев публикуется сегодня.
В заключение приведу ещё один документ, попавший в руки военного писателя Ф. Селиванова. Дневник немецкого оберлейтенанта Фридриха Хенфельда, убитого в 1942 году, содержит такую запись: «17 июля 1941 года. Сокольничи близ Кричева. Вечером хоронили русского неизвестного солдата. Он один, стоя у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоты, так и погиб. Все удивлялись его храбрости. Непонятно, почему так сопротивлялся, всё равно был обречён на смерть. Полковник перед могилой говорил, что, если бы такими были солдаты фюрера, завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Всё же он – русский, и нужно ли такое преклонение?».
Солнечным майским утром 1956 года кричевская молодёжь собралась на высоком берегу реки Сож, возле обелиска над братской могилой, куда были перенесены и останки Николая Сиротинина. Ученица средней школы Светлана Дубовская, на глазах у которой фашистские варвары расстреляли мать, взяла слово:
«Они отдали молодые жизни за то, чтобы мы были счастливы. Так будем же достойно чтить память наших отцов и братьев, крепить мощь своей страны, отстаивать мир!..».
Горячему призыву школьницы всегда следуют патриоты своей Отчизны.
Сергей Коробков ,
ветеран Великой Отечественной войны, журналист, почётный гражданин г. Орла
Показания О.Б. Вержбицкой, жительницы села Сокольничи Кричевского района Могилёвской области
Я, Вержбицкая Ольга Борисовна, 1889 года рождения, уроженка Латвии (Латгалия) проживала перед войной в деревне Сокольничи Кричевского района вместе со своей сестрой.
Мы знали Николая Сиротинина с сестрой до дня боя. Он был у нас с товарищем, покупал молоко. Был очень вежливый, всегда помогал пожилым женщинам доставать воду из колодца и в других тяжёлых работах.
Хорошо помню вечер перед боем. На бревне у калитки дома Грабских я увидела Николая Сиротинина. Он сидел и о чёмто думал. Я очень удивилась, что все уходят, а он сидит.
Когда начался бой, я ещё не была дома. Помню, как летели трассирующие пули. Шёл он около трёх часов. Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка Сиротинина. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей. Мне, как знающей немецкий язык, главный немец лет пятидесяти с орденами, высокий, лысый, седой, приказал переводить его речь местным людям. Он сказал, что русский очень хорошо сражался, что если бы немцы так воевали, то давно уже взяли бы Москву, что так должен солдат защищать свою Родину – фатерланд. Потом из кармана гимнастёрки нашего убитого солдата достали медальон. Помню твёрдо, что там было написано «город Орёл», Сиротинину Владимиру (отчество не запомнила), что название улицы было, как мне помнится, не Добролюбова, а Грузовая или Ломовая, помню, что номер дома был из двух цифр. Но знать, кто этот Сиротинин Владимир – отец, брат, дядя убитого или ещё кто – мы не могли.
Немецкий главный начальник сказал мне: «Возьми этот документ и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был её сын и как он погиб». Тогда стоявший у могилы Сиротинина немецкий молодой офицер подошёл и вырвал у меня бумажку и медальон и чтото грубо сказал.
Немцы дали залп из винтовок в честь нашего солдата и поставили на могиле крест, повесили его каску, пробитую пулей.
Я сама хорошо видела тело Николая Сиротинина, ещё когда его опускали в могилу. Лицо его не было в крови, но гимнастёрка с левой стороны имела большое кровавое пятно, каска была пробита, кругом валялось много гильз от снарядов.
Так как наш дом находился недалеко от места боя, рядом с дорогой в Сокольничи, то немцы около нас стояли. Я сама слыхала, как они долго и восхищённо говорили о подвиге русского солдата, подсчитывая выстрелы и попадания. Часть немцев даже после похорон ещё долго стояли у пушки и могилы и тихо разговаривали.
Показания М.И. Грабской
Я, Грабская Мария Ивановна, 1918 года рождения, работала телефонисткой в ДЭУ 919 в Кричеве, жила в родной деревне Сокольничи, в трёх километрах от города Кричева.
Я хорошо помню события июля 1941 года. Приблизительно за неделю до прихода немцев в нашей деревне расположились советские артиллеристы. Штаб их батареи находился в нашем доме, командиром батареи был старший лейтенант по имени Николай, его помощником – лейтенант по имени Федя, из бойцов мне больше всех запомнился красноармеец Николай Сиротинин. Дело в том, что старший лейтенант очень часто вызывал этого бойца и поручал ему как самому толковому и опытному то и другое задание.
Он был чуть выше среднего роста, тёмнорусые волосы, лицо простое, весёлый. Когда Сиротинин и старший лейтенант Николай решили выкопать для местных жителей блиндаж, то я увидела, как он ловко бросает землю, заметила, что он, видно не из начальнической семьи. Николай, шутя, ответил: «Я – рабочий из Орла, и к физическому труду мне не привыкать. Мы, орловские, работать умеем». В ночь перед боем я уснула на скамейке у окна, проснулась от звона разбитого стекла. Немцы били много и сильно, с нашей стороны сначала ударили пулемёты, но враг был далеко и пулемёты пользы не дали. Скоро из деревни ушли и пулемётчики, и так, что я даже не заметила когда. Потом ударило наше орудие и стало бить довольно часто. Не помню сколько времени спустя, к нам прибежал старший лейтенант Николай, командир батареи, у него была ранена левая рука. Мы перевязали старшего лейтенанта. Он сказал мне, что Сиротинин убит, и ушёл. Сельчане потом говорили, что лейтенант корректировал огонь. На похоронах я видела и немцев, и местных жителей. Немцы сами выкопали могилу Сиротинину, сами его хоронили. Речь полковника с множеством орденов переводила наша односельчанка Ольга Борисовна Вержбицкая. Немец очень хвалил Сиротинина. Несколько дней спустя наша односельчанка Анна Фёдоровна Поклад сделала могилу лучше, поставила побольше крест, посадила цветы, носила цветы в советские праздники, а в церковные – за свои средства нанимала попа и водила его на могилу Сиротинина. Когда Сиротинина хоронили, то у него была страшная рана в левую часть груди, пробита каска. Немцы пошли по шоссе спустя несколько часов после боя, который длился часа два с половиной или больше. Тогда к нашему блиндажу подъехал немецкий бронетранспортёр, вышел офицер и всё спрашивал нас, один ли русский и одна ли пушка била. Мать моя поклялась, что пушка была одна и солдат у неё один.
Показания И.Д. Кашуро, учителя деревни Сокольничи
Я, Кашуро Иван Давыдович, работал учителем в Сокольничах до войны. В ночь перед боем я был на другой стороне деревни и до сих пор помню, какой страшный огонь открыли немцы, в основном, по позиции, которую занимал Николай Сиротинин. Трассирующие пули буквально прошивали воздух над деревней, Сиротинин бил из пушки методически. Погиб он, будучи окружён мотоциклистами.
Я был на месте боя с группой односельчан через день. В щиту пушки было три пробоины. Одна из них довольно большая. Каска Сиротинина тоже была пробита. Вся земля вокруг усыпана осколками. Валялись гильзы от снарядов.
Считаю, что вопрос о награждении такого выдающегося героя первых недель Великой Отечественной войны поднят совершенно верно. Подвиг Сиротинина – это пример верности Советской Родине для всей нашей молодёжи.
Наша справка
Николай Владимирович Сиротинин
Служил наводчиком орудия в составе 55го стрелкового полкa 6й стрелковой дивизии. Старший сержант артиллерии.
17 июля 1941 года командир батареи принял решение оставить у моста через реку Добрость на 476м километре шоссе Москва – Варшава одно орудие с расчётом из двух человек и боекомплектом в 60 снарядов. Задача – задержать танковую колонну. Одним из номеров расчёта стал сам комбат, вторым добровольно вызвался Николай Сиротинин.
Орудие было замаскировано на холме в густой ржи. Такая позиция позволяла хорошо просматривать шоссе и мост. Когда на рассвете показалась колонна немецкой бронетехники, Николай первым выстрелом подбил вышедший на мост головной танк, а вторым – замыкающий колонну бронетранспортёр, создав тем самым пробку на дороге. Командир батареи получил ранение и, поскольку боевая задача была выполнена, отошёл в сторону советских позиций. Однако Сиротинин отказался отступать, поскольку оставалось значительное количество неизрасходованных снарядов.
Фашисты предприняли попытку расчистить затор, стащив подбитый танк с моста двумя другими танками, но и они были подбиты. Немцам долго не удавалось определить местоположение хорошо замаскированного орудия. Они считали, что бой с ними ведёт целая батарея. К моменту, когда позиция Николая была обнаружена, у него осталось всего три снаряда. На предложение сдаться Сиротинин ответил отказом и отстреливался из карабина до последнего патрона.
Прикрывая отступление своего полка, в одном бою в одиночку Николай Сиротинин уничтожил 11 танков, 7 бронемашин, 57 солдат и офицеров противника.
В 1960 году Н.В. Сиротинин был посмертно награждён орденом Отечественной войны I степени.
Летом 41-го мы не только отступали. 19-летний мальчишка из Орла в одиночку дрался с колонной немецких танков.
«Немцы уперлись в него, как в Брестскую крепость»
Коле Сиротинину выпало в 19 лет оспорить поговорку «Один в поле не воин». Но он не стал легендой Великой Отечественной, как Александр Матросов или Николай Гастелло.
Летом 1941 года к белорусскому городку Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия Хайнца Гудериана, одного из самых талантливых немецких генералов-танкистов. Части 13-й советской армии отступали. Не отступал только наводчик Коля Сиротинин - совсем мальчишка, невысокий, тихий, щупленький.
Если верить очерку в орловском сборнике «Доброе имя», нужно было прикрыть отход войск. «Здесь останутся два человека с пушкой», - сказал командир батареи. Николай вызвался добровольцем. Вторым остался сам командир.
Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков.
- Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость, - рассказывает Наталья Морозова, директор Кричевского краеведческого музея.
Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну.
Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один. Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача - создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии. Из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но… у него было 60 снарядов. И он остался!
Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где и ее нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком…
Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость. Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! То, что больше половины из них сжег один Сиротинин, - точно (какие-то достала и артиллерия из-за реки). Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина.
Этот, последний, бой был недолгим…
«Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
Эти слова обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
- Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей, - вспоминает Вержбицкая. - Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами приказал переводить. Он сказал, что так должен солдат защищать свою родину - фатерлянд. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон с запиской, кто да откуда. Главный немец сказал мне: «Возьми и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Я побоялась это сделать… Тогда стоявший в могиле и накрывавший советской плащ-палаткой тело Сиротинина немецкий молодой офицер вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал.
Гитлеровцы еще долго после похорон стояли у пушки и могилы посреди колхозного поля, не без восхищения подсчитывая выстрелы и попадания.
Как Коля Сиротинин оказался в братской могиле.
Сегодня в селе Сокольничи могилы, в которой немцы похоронили Колю, нет. Через три года после войны останки Коли перенесли в братскую могилу, поле распахали и засеяли, пушку сдали в утильсырье. Да и героем его назвали лишь через 19 лет после подвига. Причем даже не Героем Советского Союза - он посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.
Лишь в 1960 году сотрудники Центрального архива Советской армии разведали все подробности подвига. Памятник герою тоже поставили, но нескладный, с фальшивой пушкой и просто где-то в стороне.
О подвиге Николая Сиротинина даже сегодня помнит вся Беларусь. В этой стране еще не предали забвению подвиг советского народа спасшего мир от фашистской чумы. И как обидно, должно быть, его родным, что на его родине, в Орле, об этом подвиге мало кто знает.
В 1940 году, по достижении 18 лет, Николай Сиротинин был призван в Красную армию. Служить он попал в 6-ю стрелковую дивизию, где к лету 1941 года занимал должность наводчика орудия. В первый день Великой Отечественной войны при авианалете он получил первое ранение. К счастью, оно оказалось легким, поэтому солдат остался в строю.
В это время наступление немецких войск по территории СССР продолжало развиваться. В частности 4-я танковая дивизия Гудериана прокладывала себе путь к городу Кричеву, что в Белоруссии. Части нашей 13-й армии вынуждены были отступать перед натиском значительно превосходящего их противника.
При отходе на одном из участков потребовалось организовать прикрытие. Для этого нужно было создать «пробку» на мосту через речку Добрость. Требовались два артиллериста – наводчик и корректировщик. Николай Сиротинин вызвался добровольно.
Свою позицию Коля оборудовал неподалеку от моста, прямо на холме колхозного поля. Его пушка полностью скрывалась в высокой ржи, в то время как он прекрасно видел как шоссе, так и мост.
Ранним утром 17 июля к мосту подошла колонна немецких танков. Когда головная машина въехала на мост, раздался первый выстрел нашей пушки. Он оказался весьма результативным – немецкий танк остановился и задымил. От следующего выстрела заполыхал замыкающий бронетранспортер. Остановившуюся колонну начала обстреливать наша артиллерия, расположившаяся за рекой, огонь которой направлял корректировщик. Впоследствии он был ранен и отступил в сторону наших позиций. То же мог сделать и Сиротинин, поскольку поставленная ему задача уже была выполнена. Но у него было целых 60 снарядов. И он решил остаться!
А в это время, дабы освободить дорогу, два танка начали стаскивать с моста головной. Этого Сиротинин допустить не мог. Несколькими меткими выстрелами он поджег и их, уплотнив, тем самым, пробку на мосту. Одна из бронемашин попыталась преодолеть реку вброд, но крепко увязла в болотистом грунте. Здесь ее и нашел очередной снаряд нашего артиллериста.
Сиротинин все стрелял и стрелял, выбивая у немцев танк за танком. Колонна уперлась в него, словно в Брестскую крепость. Спустя некоторое время потери немцев уже исчислялись 11-ю танками и 6-ю бронетранспортерами, больше половины из которых были на счету Сиротинина. Почти два часа сражения немцы не могли сообразить, откуда их достает такой меткий огонь. Когда же они это выяснили и окружили позицию героя, у того в запасе оставалось всего три снаряда. На предложение сдаться последовал огонь из карабина.
Последний бой был недолгим. Тело Николая Сиротинина захоронили там же, на пригорке...
Следует заметить, что геройство нашего солдата оценил даже противник. Вечером немцы собрались возле места, где стояла советская пушка. Они не без восхищения подсчитывали выстрелы и попадания. Затем туда заставили придти местных жителей, перед которыми даже выступил немецкий оберст (полковник). Он отметил, что именно так должен сражаться солдат, которому поручено защищать свою Родину.
В годы Великой Отечественной о невероятном подвиге простого русского солдата Кольки Сиротинина так же как и о самом герое известно было не так много. О подвиге двадцатилетнего артиллериста, возможно, никто никогда бы и не узнал. Если бы не один случай.
Летом 1942 года, под Тулой погиб офицер 4-й танковой дивизии вермахта Фридрих Фенфельд. Советские солдаты обнаружили его дневник. Из его страниц и стали известны некоторые подробности того самого последнего боя старшего сержанта Сиротинина.
Шел 25-й день войны…
Летом 1941 года к белорусскому городу Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия группы Гудериана – одного из самых талантливых немецких генералов. Части 13-й Советской Армии были вынуждены отступать. Для прикрытия отхода артиллерийской батареи 55-го стрелкового полка командир оставил артиллериста Николая Сиротинина с орудием.
Приказ был краток: задержать танковую колонну немцев на мосту через речку Добрость, а затем, по возможности, догнать своих. Старший сержант выполнил только первую половину приказа…
Сиротинин занял позицию в поле близ деревни Сокольничи. Пушка тонула в высокой ржи. Рядом ни одного приметного ориентира для противника. Зато отсюда хорошо просматривались шоссе и река.
Утром 17 июля на шоссе показалась колонна из 59 танков и бронемашин с пехотой. Когда головной танк вышел на мост, грянул первый – удачный – выстрел. Вторым снарядом Сиротинин поджег бронетранспортер в хвосте колонны, тем самым создав пробку на дороге. Николай стрелял и стрелял, вышибая машину за машиной.
Сиротинин воевал в одиночку, сам и наводчик, и заряжающий. У него в боекомплекте было 60 снарядов и 76-миллиметровая пушка – отличное оружие против танков. И он принял решение: продолжать сражение, пока не закончатся боеприпасы.
Фашисты в панике бросались на землю, не понимая, откуда идет стрельба. Орудия били наугад, по площадям. Ведь накануне их разведка так и не смогла обнаружить в окрестностях советскую артиллерию, и дивизия продвигалась без особых предосторожностей. Немцы предприняли попытку расчистить затор, стащив подбитый танк с моста двумя другими танками, но и они были подбиты. Бронемашина, попытавшаяся преодолеть реку вброд, увязла в болотистом берегу, где была уничтожена. Немцам долго не удавалось определить местоположение хорошо замаскированного орудия; они считали, что бой с ними ведёт целая батарея.
Этот уникальный бой длился немногим более двух часов. Переправа была заблокирована. К моменту, когда позиция Николая была обнаружена, у него осталось всего три снаряда. На предложение сдаться Сиротинин ответил отказом и отстреливался из карабина до последнего. Зайдя в тыл Сиротинину на мотоциклах, немцы уничтожили одинокое орудие огнем из миномета. На позиции они обнаружили одинокую пушку и бойца.
Итог сражения старшего сержанта Сиротинина против генерала Гудериана впечатляет: после боя на берегу реки Добрость гитлеровцы недосчитались 11 танков, 7 бронемашин, 57 солдат и офицеров.
Стойкость советского бойца вызвала уважение гитлеровцев. Командир танкового батальона полковник Эрих Шнейдер приказал похоронить достойного противника с воинскими почестями.
Из дневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Фридриха Хёнфельда:
17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст (полковник - прим. редакции) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?
Из показаний Ольги Вержбицкой, жительницы села Сокольничи:
Я, Вержбицкая Ольга Борисовна, 1889 года рождения, уроженка Латвии (Латгалия) проживала перед войной в деревне Сокольничи Кричевского района вместе со своей сестрой.
Мы знали Николая Сиротинина с сестрой до дня боя. Он был у нас с товарищем, покупал молоко. Был очень вежливый, всегда помогал пожилым женщинам доставать воду из колодца и в других тяжелых работах.
Хорошо помню вечер перед боем. На бревне у калитки дома Грабских я увидела Николая Сиротинина. Он сидел и о чем-то думал. Я очень удивилась, что все уходят, а он сидит.
Когда начался бой, я еще не была дома. Помню, как летели трассирующие пули. Шел он около двух-трех часов. Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка Сиротинина. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей. Мне, как знающей немецкий язык, главный немец лет пятидесяти с орденами, высокий, лысый, седой, приказал переводить его речь местным людям. Он сказал, что русский очень хорошо сражался, что если бы немцы так воевали, то давно уже взяли бы Москву, что так должен солдат защищать свою Родину - фатерланд.
Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон. Помню твердо, что там было написано «город Орел», Сиротинину Владимиру (отчество не запомнила), что название улицы было, как мне помнится, не Добролюбова, а Грузовая или Ломовая, помню, что номер дома был из двух цифр. Но знать, кто этот Сиротинин Владимир - отец, брат, дядя убитого или еще кто - мы не могли.
Немецкий главный начальник сказал мне: «Возьми этот документ и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Тогда стоявший у могилы Сиротинина немецкий молодой офицер подошел и вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал.
Немцы дали залп из винтовок в честь нашего солдата и поставили на могиле крест, повесили его каску, пробитую пулей.
Я сама хорошо видела тело Николая Сиротинина, еще когда его опускали в могилу. Лицо его не было в крови, но гимнастерка с левой стороны имела большое кровавое пятно, каска была пробита, кругом валялось много гильз от снарядов.
Так как наш дом находился недалеко от места боя, рядом с дорогой в Сокольничи, то немцы около нас стояли. Я сама слыхала, как они долго и восхищенно говорили о подвиге русского солдата, подсчитывая выстрелы и попадания. Часть немцев даже после похорон еще долго стояли у пушки и могилы и тихо разговаривали.
29 февраля 1960 года
Показания телефонистки М. И. Грабской:
Я, Грабская Мария Ивановна, 1918 года рождения, работала телефонисткой в ДЭУ 919 в Кричеве, жила в родной деревне Сокольничи, в трех километрах от города Кричева.
Я хорошо помню события июля 1941 года. Приблизительно за неделю до прихода немцев в нашей деревне расположились советские артиллеристы. Штаб их батареи находился в нашем доме, командиром батареи был старший лейтенант по имени Николай, его помощником - лейтенант по имени Федя, из бойцов мне больше всех запомнился красноармеец Николай Сиротинин. Дело в том, что старший лейтенант очень часто вызывал этого бойца и поручал ему как самому толковому и опытному то и другое задание.
Он был чуть выше среднего роста, темнорусые волосы, лицо простое, веселый. Когда Сиротинин и старший лейтенант Николай решили выкопать для местных жителей блиндаж, то я увидела, как он ловко бросает землю, заметила, что он, видно не из начальнической семьи. Николай, шутя, ответил:
«Я - рабочий из Орла, и к физическому труду мне не привыкать. Мы, орловские, работать умеем».
Сегодня в селе Сокольничи могилы, в которой немцы похоронили Николая Сиротинина, нет. Через три года после войны его останки перенесли в место братского захоронения советских воинов в Кричеве.
Карандашный рисунок, сделанный по памяти сослуживцем Сиротинина в 1990-е годы
Жители Беларуси помнят и чтят подвиг отважного артиллериста. В Кричеве есть улица его имени, установлен памятник. Но, несмотря на то, что подвиг Сиротинина благодаря стараниям работников Архива Советской Армии был признан еще в 1960 году, звание Героя Советского Союза ему присвоено не было. Помешало до боли нелепое обстоятельство: у семьи солдата не оказалось его фотографии. А она необходима для подачи документов на высокое звание.
Сегодня есть только карандашный набросок, сделанный после войны одним из его сослуживцев. В год 20-летия Победы старший сержант Сиротинин был награжден Орденом Отечественной войны первой степени. Посмертно. Такая вот история.
Память
В 1948 году останки Николая Сиротинина были перезахоронены в братской могиле (согласно данным учётной карточки воинского захоронения на сайте ОБД Мемориал - в 1943 году), на которой установлен памятник в виде скульптуры солдата, скорбящего о погибших товарищах, а на мраморных досках в списке захороненных указана фамилия Сиротинина Н. В.
В 1960 году Сиротинин был посмертно награждён орденом Отечественной войны I степени.
В 1961 году на месте подвига у шоссе поставлен памятник в виде обелиска с именем героя, возле которого на постаменте установлено настоящее 76-мм орудие. В городе Кричеве именем Сиротинина названа улица.
На заводе «Текмаш» в Орле установлена мемориальная доска с краткой справкой о Н. В. Сиротинине.
В музее боевой славы в средней школе № 17 города Орла имеются материалы, посвящённые Н. В. Сиротинину.
В 2015 году совет школы № 7 города Орла ходатайствовал о присвоении школе имени Николая Сиротинина. На торжественных мероприятиях присутствовала сестра Николая Таисия Владимировна. Имя для школы выбиралось самими учащимися на основе проделанной ими поисково-информационной работы.
Урок в немецкой школе:
— Ганс! Просклоняйте русское слово "бежать".
Ганс:
— Я бегу, он бежит, она бежит, ты бежишь...Никола́й Влади́мирович Сироти́нин погиб в возрасте 20 лет 17 июля 1941г. (Кричев, Белорусская ССР) — старший сержант артиллерии. Похоронен немцами на берегу реки Сож г. Кричев Полоцкой области (памятник на братской могиле, где похоронен Николай Сиротинин).
"Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?"
— Из дневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Фридриха Хёнфельда.
"Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка Сиротинина. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей. Мне, как знающей немецкий язык, главный немец лет пятидесяти с орденами, высокий, лысый, седой, приказал переводить его речь местным людям. Он сказал, что русский очень хорошо сражался, что если бы немцы так воевали, то давно уже взяли бы Москву, что так должен солдат защищать свою Родину — фатерланд…" (Из показаний Ольги Вержбицкой, жительницы села Сокольничи).
Отступа под напором 4-й танковой дивизии, которой командовал фон Лангерман, части 13-й армии РККА отступали. 17 июля командир батареи принял решение оставить у моста через реку Добрость (Добрасць) на 476-м километре шоссе Москва — Варшава одно 76-мм орудие с расчётом из двух человек и боекомплектом в 60 снарядов. Задача - прикрывать отступление и танковую колонну немцев. Одним из номеров расчёта стал сам комбат; вторым добровольно вызвался Николай Сиротинин.Первым был подбит вышедший на мост головной танк, затем — замыкающий колонну бронетранспортёр. Командир батареи получил ранение и, поскольку боевая задача была выполнена, отошёл в сторону советских позиций. Сиротинин отказался уходить - оставалось много снарядов.
Два танка, пытавшиеся стащить с моста подбитый, были уничтожены. Пошедший вброд БТР застрял и был также расстрелян Сиротининым. Бой продолжался два с половиной часа. Потери гитлеровцев - 11 танков, 7 бронемашин, 57 солдат и офицеров. На предложение сдаться Сиротинин ответил отказом и отстреливался из карабина до последнего. На позиции после захвата немцами было обнаружено 3 снаряда из 60-ти.
Сотрудники архива Министерства обороны СССР Т. Степанчук и Н. Терещенко:
Рисунок сделан сослуживцем по памяти много лет спустя.
"Краевед Мельников рассказывал: ему удалось выяснить, что неизвестного героя звали Николаем и перед боем он жил в доме Анастасии Евменовны Грабской. С помощью жителей деревни отыскался адрес дочери Грабской Марии, работающей сейчас в городе Владимире. От неё узнали, что фамилия артиллериста, кажется, Сиротников, родом он из Орла, роста был среднего, симпатичный, вежливый, спокойный, а глаза озорные, с золотинкой. И в Орле у Сиротникова оставались отец и мать…
Мельников запросил, не знает ли орловский облвоенкомат о судьбе Николая Сиротникова и его родителей. Ответ пришёл отрицательный. Тогда краевед обратился за помощью в приёмную министра обороны, откуда письмо переслали к нам, в архив.
Установили, что летом 1941 года под Кричевом сражалась 6-я стрелковая дивизия, которая с боями отходила в глубь страны... Самого главного для нас - списков солдат и офицеров, оборонявшихся под Кричевом, - не сохранилось.
Тогда мы решили поехать на место. Весь день беседуем с жителями. И вот что узнаём из их рассказов.
10 июля 1941 года в деревню Сокольничи, расположенную тремя километрами западнее Кричева, прибыла наша артбатарея. Одним из орудий батареи командовал молодой артиллерист Николай. Огневую позицию он выбрал на околице деревни. Всем расчётом за один вечер были вырыты артиллерийский окоп, а затем ещё два запасных, ниши для снарядов и укрытия для людей.
Командир батареи (его фамилию не удалось установить) и артиллерист Николай поселились в доме Анастасии Евменовны Грабской. Помогли хозяевам вырыть блиндаж.
Пятнадцатого утром от Могилёва донеслись слабые раскаты орудийной канонады. С каждым часом они становились всё громче, а пустынное ранее Варшавское шоссе заполнил поток беженцев и отступающих частей.
К вечеру 16 июля шоссе опустело. Когда уже почти все наши войска прошли, прикрывать отход поручили Николаю.
На рассвете из леса донёсся рокот вражеских моторов. Начался обстрел деревни. Затем на шоссе гигантским пятнистым удавом выползла вражеская колонна. Впереди - бронетранспортёр, за ним - набитые солдатами грузовики.
Замаскированная пушка ударила по колонне.
Вспыхнул бронетранспортёр, свалилось в кюветы несколько поражённых грузовиков. Из леса выползли ещё несколько бронетранспортёров и танк. Николай подбил танк. Пытаясь обойти танк, два бронетранспортёра свернули вбок и прочно увязли в болоте.... Очередной снаряд взорвался возле самой пушки, и Николай упал.
Защищать 476-й километр Варшавского шоссе стало некому…
Когда гитлеровцы ворвались в деревню, они не сразу поверили тому, что их сдерживал всего один советский воин. Они долго ходили вокруг пушки, считали пустые зарядные ящики и смотрели на заваленное техникой и трупами шоссе. Потрясённые бесстрашием артиллериста... сами похоронили русского солдата.
А знаете, - сказали нам наконец, - фамилию может знать бабка Вержбицкая: она была на похоронах и по-ихнему с главным начальником немцев разговаривала. Во-он её хата.
Ольгу Борисовну Вержбицкую мы застали дома. Да, она знает немецкий язык, переводила слова полковника. Длинный такой и лысый. Перед тем, как опустить артиллериста в могилу, фашисты обшарили его карманы. Нашли медальон и в нём бумажку: узенькая полоска из школьной тетради с адресом родителей.
Переводи, что там написано, - приказал полковник.
Я перевела, и медальон фашисты забрали. Помню фамилию - Сиротинин. Имя - Николай. Жил в Орле на улице Добролюбова. Номер дома и отчество Сиротинина не запомнила.
Может быть, фамилия артиллериста Сиротников?
Нет, - покачала головой Ольга Борисовна. - Помню точно: Сиротинин.
В Орле поиски начинаем с посещения облвоенкомата. И сразу приятная неожиданность: здесь мы встречаем Героя Советского Союза полковника Мандрыкина, который в июле сорок первого года сам воевал под Кричевом. Просим его рассказать о боях.
Наш батальон отходил по Варшавскому шоссе за реку Сож, - начал Мандрыкин. - Отступали мы последними. Сзади остался только молодой артиллерист, который обещал прикрыть наш отход. Фамилии не помню. Разве тогда до этого было! - пожимает плечами Мандрыкин.
Вместе едем в горвоенкомат. Перелистываем одно, другое, третье дело. И вдруг!.. «Сиротинин Николай Владимирович. 1921 года рождения. Уроженец Орла. Призван 5 октября 1940 года с завода «Текмаш». Отправлен в распоряжение 55-го стрелкового полка, гор. Полоцк. Домашний адрес: г. Орёл, улица Добролюбова, № 32».
…Улица Добролюбова, №32. Небольшой домик. Стучимся, заходим. Навстречу поднимается худощавый старик лет семидесяти с орденом Ленина на железнодорожном кителе. Мозолистой ладонью приглаживает стриженную под машинку голову, не мигая смотрит нам в глаза. Из боковой комнаты выходит седая женщина.
Владимир Кузьмич Сиротинин.
Елена Корнеевна.
Семья у нас большая, детей пятеро, - рассказывает Владимир Кузьмич. - Я машинистом на паровозе служил, теперь на пенсию ушёл. Жена - домохозяйка… Николай по возрасту был у нас вторым. Фотографии его только нет. Сниматься он был не охотник. Когда был маленьким, любил встречать мой паровоз у семафора.
Ласковый был, работящий. Младших нянчить помогал, - добавляет мать.
После школы работал на заводе токарем. Ушёл в армию, выучился там на артиллериста…
Тело Николая Сиротинина перенесли в Кричев, на обрывистый берег Сожа. Над могилой установили памятник.
("Огонёк". 1958 г.)
Если верить очерку в орловском сборнике «Доброе имя»: "«Здесь останутся два человека с пушкой», - сказал командир батареи. Николай вызвался добровольцем. Вторым остался сам командир.Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков.
Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость, - рассказывает Наталья Морозова , директор Кричевского краеведческого музея. Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну. Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один. Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача - создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии. Из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но... у него было 60 снарядов. И он остался!
Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где и ее нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком...Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость. Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! То, что больше половины из них сжег один Сиротинин, - точно (какие-то достала и артиллерия из-за реки). Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина. Этот, последний, бой был недолгим...".
Награжден орденом Отечественной войны 1 степени посмертно.
