В повседневной жизни их не. Реальность повседневной жизни. Постоянная подзарядка телефона

Так как целью данного исследования является социологический анализ реальности повседневной жизни, точнее, знания, определяющего поведение в повседневной жизни, то нас не слишком интересует, каким образом эта реальность представляется ин­теллектуалам в различных теоретических перспек­тивах. Прежде всего мы должны обратиться к пов­седневной реальности в ее осмыслении рядовыми членами общества... Следовательно, наше предпри­ятие, хотя и носит теоретический характер, связано с пониманием реальности, представляющей собой предмет эмпирической социологии, а именно мира повседневной жизни.

Наша цель, конечно же, состоит не в углублении в философию. Однако чтобы понять реальность повседневной жизни, следует прояснить ее подлин­ный характер, прежде чем переходить собственно к социологическому анализу. Повседневная жизнь представляет собой реальность, которая интерпре­тируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира. Будучи соци­ологами, мы делаем эту реальность объектом своего анализа. В эмпирической социологической науке можно принять эту реальность как данность, а опре­деленные ее феномены - как факты без дальнейше­го исследования оснований этой реальности, кото­рое представляет собой философскую задачу. Одна­ко, учитывая цель настоящего исследования, мы не можем совсем обойти философскую проблему. Ря­довые члены общества в их субъективно осмыслен­ном поведении не только считают мир повседнев­ной жизни само собой разумеющейся реальностью. Это мир, создающийся в их мыслях и действиях, который поддерживается ими в качестве реального. Поэтому, прежде чем обратиться к нашей главной задаче, мы должны попытаться прояснить основа­ния знания в обыденной жизни, а именно объекти­вации субъективных процессов (и смыслов), с по­мощью которых конструируется интерсубъектив­ный повседневный мир. Для главной цели нашего исследования - это предварительная задача, и мы можем предложить лишь набросок, в основных чер­тах изображающий то, что мы считаем адекватным решением философской проблемы, - поспешим добавить - адекватным лишь в том смысле, что оно может служить отправным пунктом социологичес­кого анализа. Поэтому последующие рассуждения носят характер философских пролегомен, предшес­твующих социологическому анализу. Метод, кото­рый мы считаем наиболее соответствующим прояс­нению оснований знания в повседневной жизни, - феноменологический анализ, чисто описательный и как таковой - “эмпирический”, а не “научный”, насколько мы понимаем природу эмпирических наук.

Феноменологический анализ повседневной жиз­ни или, скорее, даже ее субъективного восприятия воздерживается от причинных и генетических гипотез, так же как и от утверждении относительно онтологического статуса анализируемых феноменов. Важно это помнить. Обыденное сознание содержит множество до- и квазинаучных интерпрета­ций повседневной жизни, которые считаются само собой разумеющимися. Поэтому при описании повседневной реальности прежде всего следует об­ратиться именно к этим интерпретациям, учитывая их само собой разумеющийся характер, хотя и за­ключенный в феноменологические скобки.

Сознание всегда интенционально. Оно всегда на­правлено на объекты или предполагает их. Мы ни­когда не сможем постичь некий мнимый субстрат сознания как таковой, но лишь сознание чего-то или кого-то независимо оттого, воспринимается ли объект сознания как элемент внешнего физическо­го мира или внутренней субъективной реальности. Смотрю ли я (первое лицо единственного числа употребляется здесь и далее для указания на обы­денное сознание индивида в повседневной жизни) на панораму Нью-Йорка или ощущаю внутреннюю тревогу, процессы, происходящие в сознании, интенциональны в обоих случаях... Детальный фено­менологический анализ помогает вскрыть различ­ные пласты жизненного опыта и различные смыс­ловые структуры, содержащиеся, скажем, в том, что вас укусила собака, в воспоминании о том, что вас укусила собака, в страхе перед всеми собаками и т. д. Нас интересует здесь общий интенциональный ха­рактер любого сознания. Различные объекты пред­ставляются сознанию как отдельные элементы раз­ных сфер реальности. Я признаю, что люди, с кото­рыми я сталкиваюсь в повседневной жизни, имеют отношение к реальности и сильно отличаются от бесплотных образов моих сновидений. Две системы объектов вызывают в моем сознании совсем разное напряжение, и мое внимание к ним - совершенно разного рода. Это значит, что мое сознание способно перемещаться в различных сферах реальности. Иначе говоря, я сознаю мир состоящим из множес­тва реальностей. По мере перемещения из одной реальности в другую я воспринимаю этот переход как своего рода шок, который вызван переключени­ем внимания в связи с этим переходом. Лучше всего это иллюстрируется тем состоянием, которое испы­тывает человек, просыпаясь.

Среди множества реальностей существует одна, представляющая собой реальность par excellence. Это реальность повседневной жизни. Ее привилеги­рованное положение дает ей право называться вы­сшей реальностью. Напряженность сознания на­иболее высока в повседневной жизни, т е. последняя накладывается на сознание наиболее сильно, насто­ятельно и глубоко. Невозможно не заметить и труд­но ослабить ее властное присутствие Следователь­но, она вынуждает меня быть к ней предельно вни­мательным. Я воспринимаю повседневную жизнь в состоянии бодрствования. Это бодрствующее состо­яние существования в реальности повседневной жизни и ее восприятие принимаются мною как нор­мальное и самоочевидное, т. е. составляют мою ес­тественную установку. Я постигаю реальность пов­седневной жизни как упорядоченную реальность. Ее феномены уже систематизированы в образцах, ко­торые кажутся независимыми от моего понимания и которые налагаются на него. Реальность повсед­невной жизни оказывается уже объективированной, т.е. конституированной порядком объектов, кото­рые были определены как объекты до моего появле­ния па сцене. Язык, используемый в повседневной жизни, постоянно предоставляет мне необходимые объективации и устанавливает порядок, при кото­ром приобретают смысл и значение и эти объекти­вации, и сама повседневная жизнь.

Я живу в географически определенном месте; я пользуюсь инструментами - от консервного ножа до спортивных автомобилей, - которые указаны в техническом словаре моего общества; я живу в пере­плетении человеческих взаимосвязей - от моего шахматного клуба до Соединенных Штатов Амери­ки, - которые тоже упорядочены посредством сло­варя. Таким образом, язык отмечает координаты моей жизни в обществе и наполняет эту жизнь зна­чимыми объектами.

Реальность повседневной жизни организована вокруг “здесь” моего тела и “сейчас” моего настоя­щего времени. Это “здесь-и-сейчас” - фокус моего внимания к реальности повседневной жизни. В том, как это “здесь-и-сейчас” дано мне в повседневной жизни, заключается realissimum моего сознания. Ре­альность повседневной жизни, однако, не исчерпы­вается этим непосредственным присутствием, но охватывает и те феномены, которые не даны “здесь-и-сейчас”. Это означает, что я воспринимаю повсед­невную жизнь в зависимости от степени простран­ственной и временной приближенности или уда­ленности. Ближайшей ко мне является та зона пов­седневной жизни, которая непосредственно доступ-па моей физической манипуляции. Эта зона вклю­чает мир в пределах моей досягаемости, мир, в ко­тором я действую так, чтобы модифицировать его реальность, или мир, в котором я работаю. В этом мире труда мое сознание руководствуется прагма­тическим мотивом, т.е. мое внимание к этому миру определяется главным образом тем, что я делаю, делал или собираюсь делать в нем. Так что это мой мир par excellence. Конечно, я знаю, что реальность повседневной жизни содержит и другие зоны, не столь доступные мне. Но либо у меня нет прагмати­ческого интереса в этих зонах, либо мой интерес не непосредствен, поскольку потенциально они могут быть для меня зонами манипуляции. Обычно мой интерес в этих отдаленных зонах является менее интенсивным и, конечно, не столь настоятельным. Я очень заинтересован в ряде объектов, вовлечен­ных в мою повседневную работу, скажем в мире гаража, если я механик. Меня интересует, хотя и непрямо, то, что происходит в научно-исследова­тельских лабораториях автомобильной промыш­ленности Детройта. Маловероятно, что когда-ни­будь мне доведется побывать в одной из таких лабо­раторий, но работа, которая там ведется, в конечном счете будет влиять на мою повседневную жизнь. Ме­ня может интересовать, что происходит на мысе Кеннеди или где-то еще, но этот интерес - частное дело, скорее выбор досуга, чем настоятельная необ­ходимость повседневной жизни. Реальность повсед­невной жизни представляется мне интерсубъектив­ным миром, который я разделяю с другими людь­ми. Именно благодаря интерсубъективности пов­седневная жизнь резко отличается от других осозна­ваемых мной реальностей. Я один в мире снов, но я знаю, что мир повседневной жизни столь же реален для других, как и для меня. Действительно, в пов­седневной жизни я не могу существовать без посто­янного взаимодействия и общения с другими людь­ми. Я знаю, что моя естественная установка по от­ношению к этому миру соответствует естественной установке других людей, что они тоже понимают объективации, с помощью которых этот мир упорядочен, и, в свою очередь, также организуют этот мир вокруг “здесь-и-сейчас” их бытия в нем и имеют свои проекты действий в нем. Конечно, я знаю и то, что у других людей есть своя перспектива на наш общий мир, не тождественная моей. Мое “здесь” - это их “там”. Мое “сейчас” не полностью совпадает с их. Мои проекты не только отличаются, но и могут даже противоречить их проектам. В то же время я знаю, что живу с ними в общем мире. Но важнее всего то, что я знаю- в этом мире существует посто­янное соответствие между моими значениями и их значениями, что у нас есть общее понимание этой реальности. Естественная установка именно потому и является установкой обыденного сознания, что связана с миром, общим для многих людей. Пов­седневное знание - это знание, которое я разделяю с другими людьми в привычной самоочевидной обыденности повседневной жизни.

Реальность повседневной жизни в качестве ре­альности имеет само собой разумеющийся харак­тер. Она не требует никакой дополнительной про­верки сверх того, что она просто существует. Она существует как самоочевидная и непреодолимая фактичность. Я знаю, что она реальна. Хотя у меня и могут возникнуть сомнения в ее реальности, я должен воздержаться от них, поскольку живу пов­седневной жизнью согласно заведенному порядку. Такое воздержание от сомнений настолько устойчи­во, что для того, чтобы отказаться от него, как мне того хотелось бы, к примеру в процессе теоретичес­кого или религиозного размышления, я должен со­вершить резкий скачок.

Мир повседневной жизни декларирует себя, и если я хочу бросить вызов этой декларации, то до­лжен приложить немало напряженных усилий. Переход ученого или философа от естественной к тео­ретической установке хорошо иллюстрирует этот момент. Однако не все аспекты этой реальности в равной степени непроблематичны. Повседневная жизнь разделена на сектора, одни из которых вос­принимаются привычно, а в других я сталкиваюсь с проблемами того или иного рода. Предположим, я - автомеханик, хорошо осведомленный относи­тельно автомобилей американских марок. Все, что связано с ними, - это обычный непроблематичный аспект моей повседневной жизни. Но однажды в гараже появляется тот, кто просит меня починить “Фольксваген”. И теперь я вынужденно вовлечен в проблематичный мир машин иностранных марок. Я могу делать это из профессионального любопыт­ства или потому, что вынужден, но в любом случае теперь я сталкиваюсь с проблемами, которые еще не стали для меня привычными. В то же время я, ко­нечно, не покидаю реальность повседневной жизни. В сущности, она становится богаче, поскольку в ней появляются знания и умения, необходимые для ре­монта машин иностранных марок.

Реальность повседневной жизни включает оба вида секторов, поскольку то, что оказывается про­блемой в одной реальности, не является таковой в других (например, в реальности теоретической фи­зики или в реальности ночных кошмаров). Так как привычный порядок повседневной жизни не пре­рывается, то и воспринимается как непроблематич­ный.

Но даже непроблематичные сектора повседнев­ной реальности являются таковыми лишь до тех пор, пока нет свидетельств об обратном, т.е. до тех пор, пока с возникновением проблемы не прерыва­ется их последовательное функционирование. Когда это происходит, реальность повседневной жизни стремится интегрировать проблематичный сектор в тот, который уже непроблематичен. Повседневное знание содержит множество рекомендаций по пово­ду того, как это следует делать. Например, люди, с которыми я работаю, непроблематичны для меня, пока они делают что-то знакомое, само собой разу­меющееся, скажем печатают на машинке за сосед­ними столами в моей конторе. Они становятся про­блематичными, если прерывают этот привычный порядок, например собираясь в углу и говоря шепо­том. Так как я должен понять смысл этих необыч­ных действий, у меня есть несколько возможных вариантов решения этой проблемы и реинтеграции моего повседневного знания в непроблематичный привычный ход повседневной жизни: они могут со­ветоваться по поводу того, как починить сломанную машинку, или, возможно, у одного из них есть ка­кие-то срочные распоряжения шефа и т. д. С другой стороны, я могу обнаружить, что они обсуждают проведение забастовки, что выходит за пределы мо­его опыта, но еще находится в рамках тех проблем, с которыми связано мое повседневное знание. Для повседневного знания обнаружение этого факта вы­ступает скорее в качестве проблемы, чем просто ре-интеграции в непроблематичный сектор повседнев­ной жизни. Однако если я прихожу к выводу, что мои коллеги коллективно помешались, тогда эта проблема предстает совершенно в ином свете. Те­перь я сталкиваюсь с проблемой, которая выходит за пределы реальности повседневной жизни и сви­детельствует об абсолютно другой реальности. Дей­ствительно, вывод о том, что мои коллеги сошли с ума, означает, что они попали в мир, больше не являющийся нашим общим миром повседневной жизни. По сравнению с реальностью повседневной жизни другие реальности оказываются конечными областями значений, анклавами в рамках высшей реальности, отмеченной характерными значения­ми и способами восприятия. Высшая реальность окружает их со всех сторон, и сознание всегда воз­вращается к высшей реальности, как из экскурсии. Это становится понятнее на уже приводившихся примерах реальности сновидений или теоретичес­кого мышления. Аналогичны “переключения” с мира повседневной жизни на мир игры как играющих детей, так и взрослых. Блестящая иллюстрация та­кой игры - театр. Переход из одной реальности в другую отмечен поднимающимся и опускающимся занавесом. Когда занавес поднимается, зритель “пе­реносится” в другой мир со своими собственными значениями и устройством, не имеющими ничего или, напротив, имеющими много общего с устрой­ством повседневной жизни. Когда занавес опускает­ся, зритель “возвращается к реальности”, вернее, к высшей реальности повседневной жизни, по срав­нению с которой реальность, представленная на сцене, теперь кажется незначительной и эфемер­ной, сколь бы живым ни было представление не­сколько минут назад. Эстетический и религиозный опыт богат такого рода переходами, поскольку ис­кусство и религия создают конечные области значе­ний.

Все конечные области значений характеризуют­ся переключением на них внимания с реальности повседневной жизни. Хотя, конечно, переключения внимания случаются и в рамках повседневной жиз­ни, но переключение внимания на конечную об­ласть значений гораздо глубже и основательнее. Происходит радикальное изменение напряженности сознания. В контексте религиозного опыта это называли просто “скачком”. Впрочем, нужно под­черкнуть, что реальность повседневной жизни со­храняет свои верховный статус даже и в случае таких “скачков”. Если не что-то иное, то язык убеждает нас в этом. Обыденный язык, доступный для объекти­вации моего опыта, укоренен в повседневной жизни и сохраняет связь с ней, даже если я пользуюсь язы­ком для интерпретации опыта в конечных областях значений. Поэтому обычно я “искажаю” реальность последних, как только начинаю пользоваться язы­ком для их интерпретации, т.е. я “перевожу” не пов­седневный опыт в высшую реальность повседнев­ной жизни. Это хорошо видно на примере сновиде­ний, а также характерно для тех, кто пытается опи­сать теоретический, эстетический и религиозный миры значений. Физик-теоретик говорит нам, что его концепция пространства невыразима на разго­ворном языке, так же как артист говорит то же самое о смысле своих произведений, а мистик- о встрече с божественным. Однако все они - сновидец, фи­зик, артист и мистик - живут также и в реальности повседневной жизни. Одной из важнейших про­блем для них оказывается то, как интерпретировать сосуществование этой реальности с другими, вкрапленными в нее реальностями.

Мир повседневной жизни имеет пространствен­ную и временную структуры. Пространственная структура здесь пас мало интересует. Достаточно ска­зать лишь то, что она имеет социальное измерение вследствие того, что зона моих манипуляций пересе­кается с зоной манипуляций других людей. Гораздо важнее для нашей цели временная структура.

Темпоральность - это свойство, присущее со­знанию. Поток сознания всегда упорядочен во времени. Можно различать разные уровни темпоральности, поскольку она характерна для любого субъек­та. Каждый индивид ощущает внутреннее течение времени, которое основано на психологических ритмах организма, хотя и не тождественных ему. Для того чтобы детально проанализировать уровни интрасубъективной темпоральности, следовало бы значительно расширить границы данных пролегомен.

Как мы уже отмечали, интерсубъективность пов­седневной жизни тоже имеет темпоральное измере­ние. В мире повседневной жизни есть свое интер­субъективно доступное стандартное время. Стан­дартное время можно понять как пересечение кос­мического времени и существующего в обществе календаря, основанного на временных циклах при­роды и внутреннего времени с его указанными вы­ше различиями. Не существует полной одновре­менности этих различных уровней темпоральнос­ти, о чем свидетельствует восприятие ожидания. Как мой организм, так и мое общество накладывают на меня и мое внутреннее время определенную пос­ледовательность событий, включающую и ожида­ние. Я могу хотеть принять участие в спортивном состязании, но приходится ждать, пока заживет мое ушибленное колено. Или опять приходится ждать, пока будут готовы бумаги, необходимые для офици­ального признания моей квалификации. Вполне по­пятно, что темпоральная структура повседневной жизни необычайно сложна, так как разные уровни эмпирической темпоральности все время должны приводиться в соответствие друг с другом.

Я сталкиваюсь с темпоральной структурой пов­седневной жизни как с фактичностью, с которой я должен считаться, т.е. я должен постараться, чтобы мои проекты совпадали с ней по времени. В повсед­невной жизни я воспринимаю время как непрерыв­ное и конечное. Все мое существование в этом мире, постоянно упорядочиваемое временем, насквозь проникнуто им. Моя собственная жизнь лишь эпи­зод во внешнем условном потоке времени. Оно су­ществовало до моего рождения и будет существо­вать после моей смерти. Знание неизбежности моей смерти делает это время конечным для меня. У меня есть лишь определенное количество времени, отпу­щенное мне для реализации моих проектов, и зна­ние этого влияет на мое отношение к этим проек­там. Поскольку я не хочу умирать, это знание отрав­ляет тревогой мои проекты. Так, я знаю, что не смо­гу до бесконечности участвовать в спортивных со­стязаниях. Я знаю, что становлюсь старше. Может даже статься, что это последняя возможность моего участия. Мое ожидание будет тревожным в той сте­пени, в какой конечность времени посягает на мой проект. Как уже отмечалось, эта темпоральная структура принудительна. Я не могу по своей воле повернуть вспять последовательность событий, на­лагаемых ею: “первое - сначала” - это существен­ный элемент моего знания повседневной жизни. Так, я не могу сдать тот или иной экзамен, пока не усвою определенных образовательных программ, не могу приступить к работе, пока не сдам экзамена, и т.д. Кроме того, та же темпоральная структура предполагает историчность, которая определяет мою ситуацию в мире повседневной жизни. Я ро­дился в один день, пошел в школу - в другой, начал работать - в третий и т.д. Однако эти даты “разме­щены” в более широких исторических рамках, и это “размещение” несомненно формирует мою ситуа­цию. Так, я родился в год полного банкротства, ког­да мой отец потерял все свое состояние; я пошел в школу прямо перед революцией, начал работать сразу после того, как разразилась мировая война, и т.д. Темпоральная структура налагает предустанов­ленную последовательность не только на “повестку” любого дня, но и на всю мою биографию. В рамках системы координат, установленной темпоральной структурой, я воспринимаю как ежедневный “риту­ал”, так и всю свою биографию. Часы и календарь подтверждают, что я в самом деле “человек своего времени”. Лишь в рамках этой временной структу­ры повседневная жизнь сохраняет для меня свой акцент реальности. Так, в случаях, когда я по той или иной причине могу быть “дезориентирован” (ска­жем, если в результате автомобильной катастрофы я потеряю память), я чувствую почти инстинктив­ное стремление “переориентировать” себя в рамках темпоральной структуры повседневной жизни. Я смотрю на свои часы и пытаюсь вспомнить число. Уже только благодаря этим действиям я снова воз­вращаюсь в реальность повседневной жизни.

П. Бергер, Т. Лукман: Социальное конструирование реальности.

http://socioline.ru/_seminar/library/misc/berger/scr_11.php

…Среди множества реальностей существует одна, представляющая собой реальность par excellence. Это - реальность повседневной жизни. Ее привилегированное положение дает ей право называться высшей реальностью. Напряженность (с. 41:) сознания наиболее высока в повседневной жизни. т.е. последняя накладывается на сознание наиболее сильно, настоятельно и глубоко. Невозможно не заметить и трудно ослабить ее властное присутствие. Следовательно, она вынуждает меня быть к ней предельно внимательным. Я воспринимаю повседневную жизнь в состоянии бодрствования. Это бодрствующее состояние существования в реальности повседневной жизни и ее восприятие принимается мной как нормальное и самоочевидное, то есть составляет мою естественную установку.

Я полагаю реальность повседневной жизни как упорядоченную реальность. Ее феномены уже систематизированы в образцах, которые кажутся независимыми от моего понимания и которые налагаются на него. Реальность повседневной жизни оказывается уже объективированной, т.е. конституированной порядком объектов, которые были обозначены как объекты до моего появления на сцене. Язык, используемый в повседневной жизни, постоянно предоставляет мне необходимые объективации и устанавливает порядок, в рамках которого приобретают смысл и значение и эти объективации, и сама повседневная жизнь.

Я живу в географически определенном месте; я пользуюсь инструментами - от консервного ножа до спортивных автомобилей, - которые указаны в техническом словаре моего общества; я живу в переплетении человеческих взаимосвязей - от моего шахматного клуба до Соединенных Штатов Америки, - которые тоже упорядочены посредством словаря. Таким (с. 42:) образом, язык отмечает координаты моей жизни в обществе и наполняет эту жизнь значимыми объектами.

Реальность повседневной жизни организуется вокруг “здесь” моего тела и “сейчас” моего настоящего времени. Это “здесь-и-сейчас” - фокус моего внимания к реальности повседневной жизни. В том, как это “здесь-и-сейчас” дано мне в повседневной жизни, заключается realissimum моего сознания. Реальность повседневной жизни, однако, не исчерпывается этим непосредственным присутствием, но охватывает и те феномены, которые не даны “здесь-и-сейчас”. Это означает, что я воспринимаю повседневную жизнь в зависимости от степени пространственной и временной приближенности или удаленности. Ближайшей ко мне является та зона повседневной жизни, которая непосредственно доступна моей физической манипуляции. Эта зона включает мир, находящийся в пределах моей досягаемости, мир, в котором я действую так, чтобы видоизменить его реальность, или мир, в котором я работаю. В этом мире труда мое сознание руководствуется прагматическим мотивом, т.е. мое внимание к этому миру определяется главным образом тем, что я делаю, делал или собираюсь делать в нем. Так что это мой мир par excellence. Конечно, я знаю, что реальность повседневной жизни содержит и другие зоны, не столь доступные моему пониманию. Но либо у меня нет прагматического интереса в этих зонах, либо мой интерес не является непосредственным, поскольку потенциально они могут быть для меня зонами манипуляции. Обычно мой интерес в этих отдаленных зонах (с. 43:) менее интенсивен и, конечно, не столь настоятелен. Я очень заинтересован в ряде объектов, вовлеченных в мою повседневную работу, - скажем, в мире гаража, если я механик. Меня интересует, хотя и непрямо, то, что происходит в научно-исследовательских лабораториях автомобильной промышленности Детройта. Маловероятно, что когда-нибудь мне доведется побывать в одной из таких лабораторий, но работа, проделанная там, в конечном счете будет влиять на мою повседневную жизнь. Меня может интересовать, что происходит на мысе Кеннеди или где-то еще, но это интерес - частное дело, скорее выбор досуга, чем настоятельная необходимость повседневной жизни.

Реальность повседневной жизни представляется мне как интерсубъективный мир, который я разделяю с другими людьми. Именно благодаря интерсубъективности повседневная жизнь резко отличается от других осознаваемых мной реальностей. Я один в мире снов, но я знаю, что мир повседневной жизни столь же реален для других, как и для меня. Действительно, в повседневной жизни я не могу существовать без постоянного взаимодействия и общения с другими людьми. Я знаю, что моя естественная установка по отношению к этому миру соответствует естественной установке других людей, что они тоже понимают объективации, с помощью которых этот мир упорядочен, и в свою очередь также организует этот мир вокруг “здесь-и-сейчас”, их бытия, и имеют свои проекты действий в нем. Конечно, я знаю и то, что у других людей есть своя перспектива на наш общий мир, не тождественная (с. 44:) моей. Мое “здесь” - это их “там”. Мое “сейчас” не полностью совпадает с их. Мои проекты не только отличаются, но могут даже противоречить их проектам. В то же время я знаю, что живу с ними в общем мире. Но важнее всего то, что я знаю, что существует постоянное соответствие между моими значениями и их значениями в этом мире, что у нас есть общее понимание этой реальности. Естественная установка именно поэтому и является установкой повседневного сознания, что связана с миром, общим для многих людей. Повседневное знание - это знание, которое я разделяю с другими людьми в привычной самоочевидной обыденности повседневной жизни.

Реальность повседневной жизни в качестве реальности имеет само собой разумеющийся характер. Она не требует никакой дополнительной проверки сверх того, что она просто существует. Она существует как самоочевидная и непреодолимая фактичность. Я знаю, что она реальна. Хотя у меня и могут возникнуть сомнения в ее реальности, я должен воздержаться от них, поскольку живу повседневной жизнью согласно заведенному порядку. Такое воздержание от сомнений настолько устойчиво, что, для того чтобы отказаться от него, как мне того хотелось бы, скажем, в процессе теоретического или религиозного размышления, я должен совершить резкий скачок. Мир повседневной жизни декларирует себя, и если я хочу бросить вызов этой декларации, то должен приложить немало усилий. Переход ученого или философа от естественной к теоретической установке хорошо иллюстрирует этот момент. Однако не все аспекты этой (с. 45:) реальности в равной степени непроблематичны. Повседневная жизнь разделена на сектора, одни из которых воспринимаются привычно, а в других я сталкиваюсь с проблемами того или иного рода. Предположим, я - автомеханик, хорошо осведомленный относительно автомобилей американских марок. Все, что связано с ними, - это обычный непроблематичный аспект моей повседневной жизни. Но однажды в гараже появляется тот, кто просит починить меня “фольксваген”. И теперь я вынужденно вовлечен в проблематичный мир машин иностранных марок. Я могу делать это из профессионального любопытства или потому, что вынужден, но в любом случае теперь я сталкиваюсь с проблемами, которые еще не стали для меня привычными. В то же время, я, конечно, не покидаю реальность повседневной жизни. В сущности, она становится богаче, поскольку в ней появляются знания и умения, необходимые для ремонта машин иностранных марок.

Реальность повседневной жизни включает оба вида секторов, поскольку то, что оказывается проблемой в одной реальности, не является таковой в других (например, в реальности теоретической физики или в реальности ночных кошмаров). Так как привычный порядок повседневной жизни не прерывается, то и воспринимается как непроблематичный.

Но даже непроблематичные сектора повседневной реальности являются таковыми лишь до тех пор, пока нет свидетельств об обратном, т.е. до тех пор, пока с возникновением проблемы не прерывается их последовательное функционирование. Когда это происходит, реальность (с. 46:) повседневной жизни стремится интегрировать проблематичный сектор в тот, который уже непроблематичен. Повседневное знание содержит множество рекомендаций по поводу того, как это следует делать. Например, люди, с которыми я работаю, непроблематичны для меня, пока они делают что-то знакомое, само собой разумеющееся, скажем, печатают на машинке за соседними столами в моей конторе. Они становятся проблематичными, если прерывают этот привычный порядок, например, собираясь в углу и говоря шепотом. Так как я должен понять смысл этих необычных действий, у меня есть несколько возможных вариантов решения этой проблемы и реинтеграции моего повседневного знания в непроблематичный привычный ход повседневной жизни: они могут советоваться по поводу того, как починить сломанную машинку, или, возможно, у одного из них есть какие-то срочные распоряжения шефа и т.д. С другой стороны, я могу обнаружить, что они обсуждают проведение забастовки, что выходит за пределы моего опыта, но еще находится в рамках тех проблем, с которыми связано мое повседневное знание. Для повседневного знания обнаружение этого факта выступает скорее в качестве проблемы, чем просто реинтеграции в непроблематичный сектор повседневной жизни. Однако, если я прихожу к выводу, что мои коллеги коллективно помешались, тогда эта проблема предстает совершенно в ином свете. Теперь я сталкиваюсь с проблемой, которая выходит за пределы реальности повседневной жизни и свидетельствует об абсолютно другой реальности. (с. 47:)

Действительно, вывод о том, что мои коллеги сошли с ума, ipso facto означает, что они попали в мир, больше не являющийся нашим общим миром повседневной жизни.

По сравнению с реальностью повседневной жизни другие реальности оказываются конечными областями значений, анклавами в рамках высшей реальности, отмеченными характерными значениями и способами восприятия. Высшая реальность окружает их со всех сторон, и сознание всегда возвращается к высшей реальности как из экскурсии. Это становится понятнее на уже приводившихся примерах реальности сновидений или теоретического мышления. Аналогичны “переключения” с мира повседневной жизни на мир игры, как играющих детей, так и взрослых. Блестящая иллюстрация такой игры - театр. Переход из одной реальности в другую отмечен тем, что поднимается и опускается занавес. Когда занавес поднимается, зритель “переносится” в другой мир со своими собственными значениями и устройством, не имеющими ничего или, напротив, много общего с устройством повседневной жизни. Когда занавес опускается, зритель “возвращается к реальности”, вернее, к высшей реальности повседневной жизни, по сравнению с которой реальность, представленная на сцене, теперь кажется незначительной и эфемерной, сколь бы живым ни было представление несколько минут назад. Эстетический и религиозный опыт богат такого рода переходами, поскольку искусство и религия создают конечные области значений.

Все конечные области значений характеризуются переключением на них внимания с (с. 48:) реальности повседневной жизни. Хотя, конечно, переключения внимания случаются и в рамках повседневной жизни, но переключение внимания на конечную область значений - гораздо глубже и основательнее. Происходит радикальное изменение напряженности сознания. В контексте религиозного опыта его называли просто “скачком”. Впрочем, нужно подчеркнуть, что реальность повседневной жизни сохраняет свой верховный статус даже и в случае таких “скачков”. Если не что-то иное, то язык убеждает нас в этом. Обычный язык, объективирующий мой опыт, укоренен в повседневной жизни и сохраняет с ней связь, даже если я пользуюсь языком для интерпретации опыта в конечных областях значений. Поэтому обычно я “искажаю” реальность последних, как только начинаю пользоваться языком для их интерпретации, т.е. я “перевожу” неповседневный опыт в высшую реальность повседневной жизни. Это хорошо видно на примере сновидений, а также характерно для тех, кто пытается описать теоретический, эстетический и религиозный миры значений. Физик-теоретик говорит нам, что его концепция пространства невыразима на разговорном языке, так же, как артист говорит то же самое о смысле его произведений, а мистик - о встрече с божественным. Однако все они - сновидец, физик, артист и мистик - живут также и в реальности повседневной жизни. Одной из важнейших проблем для них оказывается то, как интерпретировать сосуществование этой реальности с другими, вкрапленными в нее реальностями.

Мир повседневной жизни имеет пространственную и временную структуры. (с. 49:) Пространственная структура здесь нас мало интересует. Достаточно сказать лишь то, что она имеет социальное измерение, благодаря тому факту, что зона моих манипуляций пересекается с зоной манипуляций других людей. Гораздо важнее для нашей цели временная структура.

Темпоральность - это свойство, присущее сознанию. Поток сознания всегда упорядочен во времени. Можно различать разные уровни темпоральности, поскольку она характерна для любого субъекта. Каждый индивид ощущает внутреннее течение времени, которое основано на психологических ритмах организма, хотя и не тождественных ему. Для того чтобы детально проанализировать уровни интерсубъективной темпоральности, следовало бы значительно расширить рамки данных пролегомен.

Как мы уже отмечали, интерсубъективность повседневной жизни тоже имеет темпоральное измерение. В мире повседневной жизни есть свое интерсубъективное доступное стандартное время. Стандартное время можно понять как пересечение космического времени и существующего в обществе календаря, основанного на временных циклах природы и внутреннего времени с его указанными выше различиями. Не существует полной одновременности этих различных уровней темпоральности, о чем свидетельствует восприятие ожидания. Как мой организм, так и мое общество накладывают на меня и мое внутреннее время определенную последовательность событий, включающую и ожидание. Мне может хотеться принять участие в спортивном состязании, но приходится ждать, пока заживет мое ушибленное (с. 50:) колено. Или опять приходится ждать, пока будут готовы бумаги, необходимые для официального признания моей квалификации. Вполне понятно, что темпоральная структура повседневной жизни необычайно сложна, так как разные уровни эмпирической темпоральности все время должны приводиться в соответствие друг с другом.

Я сталкиваюсь с темпоральной структурой повседневной жизни как с фактичностью, с которой я должен считаться, т. е. я должен постараться, чтобы мои проекты совпадали с ней по времени. В повседневной жизни я воспринимаю время как непрерывное и конечное. Все мое существование в этом мире, постоянно упорядочиваемое временем, насквозь проникнуто им. Моя собственная жизнь - лишь эпизод во внешнем условном потоке времени. Оно существовало до моего рождения и будет существовать после того, как я умру. Знание неизбежности моей смерти делает это время конечным для меня. У меня есть лишь определенное количество времени, отпущенное мне для реализации моих проектов, и знание этого влияет на мое отношение к этим проектам. Поскольку я не хочу умирать, это знание отравляет тревогой мои проекты. Так, я знаю, что не смогу до бесконечности участвовать в спортивных состязаниях. Я знаю, что становлюсь старше. Может даже статься, что это последняя возможность моего участия. Мое ожидание будет тревожным в той степени, в какой конечность времени посягает на мой проект. Как уже отмечалось, эта темпоральная структура принудительна. Я не могу по своей воле повернуть вспять последовательность событий, налагаемых ею: “первое-сначала” - это (с. 51:) существенный элемент моего знания повседневной жизни. Так, я не могу сдать тот или иной экзамен, пока не усвою определенных образовательных программ, не могу приступить к работе, пока не сдам экзамена и т.д. Кроме того, та же темпоральная структура предполагает историчность, которая определяет мою ситуацию в мире повседневной жизни. Я родился в один день, пошел в школу - в другой, начал работать - в третий и т.д. Однако эти даты всегда “размещены” в более широких исторических рамках, и это “размещение” несомненно формирует мою ситуацию. Так, я родился в год полного банкротства, когда мой отец потерял все свое состояние, я пошел в школу прямо перед революцией, начал работать сразу после того, как разразилась мировая война и т.д. Темпоральная структура налагает предустановленную последовательность не только на “повестку” любого дня, но и на всю мою биографию. В рамках системы координат, установленной темпоральной структурой, я воспринимаю как ежедневный “ритуал”, так и всю мою биографию. Часы и календарь подтверждают, что я в самом деле “человек своего времени”. Лишь в рамках этой временной структуры повседневная жизнь сохраняет для меня свой акцент реальности. Так, в случаях, когда я по той или иной причине могу быть “дезориентирован” (скажем, если в результате автомобильной катастрофы я потеряю память), я чувствую почти инстинктивное стремление “переориентировать” себя в рамках темпоральной структуры повседневной жизни. Я смотрю на свои часы и пытаюсь вспомнить число. Уже только благодаря этим действиям я снова возвращаюсь в реальность повседневной жизни. (с. 52:)

Шюц А. Структура повседневного мышления//Социологические исследования. - 1988, № 2.

http://countries.ru/library/texts/shutz.htm

Цитаты, которые хорошо применять в качестве мантры в повседневной жизни, потому что это поможет вам:

1. «Вы не жили сегодня, если ничего не сделали для человека, у которого нет возможности вернуть вам это." - Джон Буньян.

Иногда мы ожидаем многого, и нам нужно осознавать важность деления с другими.

2. «Жизнь слишком коротка, чтобы однажды проснуться с раскаянием. Поэтому любите людей, которые уважают вас. Простите тех, кто этого не делает, и верьте, что все в жизни происходит с причиной. Если вы получите еще один шанс, хватайтесь за него обеими руками. Если это изменит вашу жизнь, пусть так и будет! Никто не говорил, что жизнь проста, просто говорят, что она того стоит! - Харви МакКей.

Есть много слов, но послание протое: живите полной грудью.

3. Послание к Коринфянам. Любовь терпелива, любовь делает услугу, она не завидует, она не делает ничего уродливого, не ищет выгоды, она не сердится, она не радуется несправедливости, а находит свою радость в истине. Она все прощает, она верит всему, она надеется, она все перенесет.

4. «Если вы не говорите правду о себе, вы не можете сказать её и о других людях». - Вирджиния Вульф. Если вы не честны на счет себя, не распространяйте ложь о других. Это лицемерно.

5. «Люди забудут, что вы сказали, забудут и то, что вы сделали, но они никогда не забудут, как они себя чувствовали из-за вас», - Майя Анжелоу.

Эмоциональный уровень связи с людьми имеет первостепенное значение. Даже небольшая улыбка, посланная кому-то, может означать все и изменить течение дня.

6. «Лучше пусть ненавидят тебя из-за того, кто ты есть, чем любят тебя из-за того, кем ты не являешься». - Андре Гиде.

Иногда мы хотим понравиться другим так сильно, что теряем себя. Если мы не нравимся людям такими, какие мы есть, их надо отпустить.

7. «Сначала нам нужно научиться любить самих себя со всеми достоинствами и недостатками. Если мы не можем любить себя, мы также не можем полностью любить других», - Джон Леннон. Нам нужно любить каждую часть себя.

8. «Будь тем изменением, которое ты хочешь видеть в мире», - Махатма Ганди. Первым шагом должна быть попытка что-то изменить.

9. «Правда в том, что каждый будет ранить вас, вам просто нужно найти тех, ради которых стоит страдать», - Боб Марли.

Нам нравится хорошо думать о близких людях, но они будут разочаровывать нас тем или иным образом, потому что они люди. Необходимо различать тех, за которых стоит сражаться, и тех, которые того не стоят.

10. «Счастье можем найти даже в самые темные времена, если хотя бы один человек вспомнит включить свет», - Стив Кловес (известный как Альбус Дамблдор). Любая плохая вещь, которая случится, безусловно, приносит что-то хорошее, если вы захотите его увидеть. Счастье - это выбор, а позитивность добродетель.

Каждый человек постоянно должен четко понимать, что с ним происходит в данный, конкретный момент. Большую помощь в этом ему может оказать такое важное понятие, как осознанность. В повседневной жизни она дает прекрасную возможность полностью успокоить сознание, понять основную суть происходящего и стабилизировать свои интеллектуальные процессы. Человек постоянно чувствует себя включенным в текущие события, что позволяет ему быстро реагировать на них.

Что такое осознанность

По мнению специалистов-психологов, осознанностью называется постоянное и пристальное наблюдение за общим течением хода жизни и полное осмысление его в контексте текущего момента. События прошедшего и будущего в нем не участвуют. Тем не менее, они помогают понимать то, что происходит в данную конкретную минуту.

Невозможно ощущать себя включенным в течение жизни, пребывая где-то неведомо и витая в облаках. Точно также, невозможно пребывать в состоянии полной осознанности в какой-то отдельный момент, а затем снова погрузиться в суету повседневных дел. Один раз поняв, что такое осмысленное существование, человек уже ни на секунду не должен отрешаться от него.

Существуют различные психологические методики, позволяющие закрепить приобретенные навыки, добиваясь все новых и новых высот. Те, кто освоил духовные практики, переходит на высший уровень бытия, позволяющий усовершенствовать свою внутреннюю сущность. Однако торопиться в подобном процессе не нужно.

Осознанность в повседневной жизни, как состояние ума и души, позволяет:

• видеть свое место в окружающем мире;
• слышать свой внутренний голос;
• полностью доверять себе;
• сосредотачиваться на рабочем процессе;
• не отвлекаться по пустякам;
• совершенно правильно оценивать различные события;
• Очень быстро принимать качественные решения;
• делать выбор между двумя вещами и др.

Тренировка осознанности отчасти напоминает физическое развитие человеческого тела. Здесь очень важна бывает постановка цели, затем освоение основных упражнений, а после этого наращивание своего мастерства.

Особенно отчетливо видно различие между индивидом, который полностью достиг осознанности в повседневной жизни и тем человеком, который к ней еще только стремится.

Первый из них сосредоточен, его взгляд сконцентрирован на каком-то определенном объекте, он нетороплив и очень доброжелателен.

В отличие от личности, которая еще не достигла такого уровня сознания, его в основном занимают различные вопросы смысла жизни, своего предназначения, он отчетливо видит пути выхода из различных жизненных ситуаций.

Второй же чаще всего бывает рассеян, не собран, не способен сделать хороший выбор или принять качественное решение.

В чем плюсы осознанности

Основными достоинствами подобного образа жизни обычно являются:

• экономить большое количество сил и времени;
• определить наиболее важные параметры человеческого пути и не отвлекаться от них;
• возможность полностью отрешиться от повседневных хлопот;
• анализировать свои мысли;
• не подражать никому;
• активно пересматривать свои принципы;
• постоянно повышать интеллектуальный потенциал;
• избегать колебаний;
• обрести уверенность в себе;
• ощутить внутреннюю силу;
• услышать свою интуицию;
• применять в речи красивые, гармоничные, точные слова и выражения;
• не использовать штампы;
• обрести внутреннее спокойствие;
• осознать свои таланты и т.д.

Суммируя, можно сказать, что осознанность в повседневной жизни означает постоянную включенность в ее процесс. Каждая секунда времени ощущается человеком как событие. Оно требует осмысления, отдельного к себе отношения и сравнения с предыдущим мгновением. В дальнейшем оно должно послужить базой для принятия решений о будущем. Эта позиция позволяет не выходить за рамки спокойного существования и оставаться уверенным в себе и готовым к разным поворотам судьбы, не реагируя на них слишком остро.

Как развить осознанность в повседневной жизни: техники и практики

Начинать постепенное приближение к такому важному состоянию души и тела желательно с того, что необходимо полностью прекратить концентрироваться на своей персоне. К себе нужно относиться с чувством юмора и немного отстраненно.

Первое, что следует сделать, научиться не суетиться. Каждый жест должен быть продуман, но естественен. Спешить ни в коем случае нельзя. Если получается обойтись без какого-либо движения, то так и требуется сделать.

Стоит осознать, что каждый человек имеет право на ошибку. Поэтому не стоит казнить себя за них слишком строго.

Желательно понять, что другим людям во многом безразличны окружающие, а их промахов они практически не замечают или не придают им особого значения.

Следующим шагом должно стать отделение себя от других индивидов. Их личные мысли принадлежат только им и не нужно пытаться проконтролировать их отношение к людям. Но не значит, что их следует игнорировать.

Каждое их слово должно быть услышано, продумано и принято к сведению или отброшено. На собственное отношение к себе оно повлиять не способно.

К людям требуется относиться с большим уважением, но считать их не выше и не ниже себя. Поэтому лучше всего принимать их такими, какие они есть, не осуждая. Подобный взгляд на вещи не так легок, как кажется. К нему стоит приучаться.

Это позволит человеку значительно замедлить бег повседневной жизни, полностью успокоить свой ум и перестать моделировать негативные монологи и диалоги у себя в голове.

Существует ряд психологических техник, позволяющих быстро прийти к осознанности. Они очень просты и могут быть освоены даже новичками в такой области. Они годятся человеку с любым складом характера или продвинутости в подобных навыках.

В целом их можно свети к восьми основным методикам.

1. Следить за процессом своего дыхания. Каждое движение диафрагмы должно находиться под контролем. Этот навык позволяет освободить разум от лишних мыслей.
2. Прием пищи должен стать совершенно осознанным. Требуется оценить ее вкусовые качества, особенности приготовления, запах. Стоит попробовать мысленно составить рецепт ее приготовления.
3. Необходимо отслеживать свои эмоции. Ничего нельзя делать машинально. Каждое движение должно быть осмысленно и продумано. Если возникло раздражение, то игнорировать его не нужно, а следует задуматься, что его вызвало. Подобное отношение позволяет добиться снятия мышечного напряжения и возможности успокоиться. Если это происходит на работе, то требуется остановиться на каком-то привычном процессе и разложить его по отдельным мельчайшим действиям.
4. Можно отчетливо представить себе, что внутри тела находится большая прозрачная сфера, которая и является душой человека. Стоит вглядеться в нее и понять, что она больше всего хочет. Затем вообразить желаемое так, как будто оно уже присутствует в жизни. Очень важно оценить, действительно ли в нем нуждается сам индивид или такое стремление навязано родственниками или знакомыми. Проверить подобное очень легко по тем ощущениям, которыми будет сопровождаться действие.
5. Затем необходимо поработать с отрицательными чувствами. Нужно найти ту точку на теле, где они сконцентрированы. Сделать это несложно, так как именно там чаще всего гнездятся болевые ощущения. Найдя ее, следует сосредоточиться на такой области и медленно и глубоко дышать до тех пор, пока мышцы не расслабятся. Постепенно негативные ощущения также исчезнут.
6. Дальше требуется полностью изучить свои мысли. Стоит выявить концентрические круги, по которым они крутятся. Лучше поступить по-детски. Надеть на запястье тугую резинку и, как только неприятная или навязчивая мысль посещает сознание, оттягивать ее и больно хлопать по коже. Если подобное невозможно, то желательно более ответственно относиться к своим раздумьям, сознательно отметая ненужные и вредные. Если они важны, но сознание находится во взволнованном состоянии, то разрешается отложить их на неопределенное время. Самовнушение является мощным оружием и недопустимо использовать его во вред.
7. Желательно найти людей, которые вызывают резко негативные эмоции. Необходимо понимать, что большинство личностей реагирует на то, что содержится в них самих. Поэтому нужно понять, что именно роднит с таким человеком. Именно подобное качество попадает в состояние резонанса, причем раздражает сразу обоих. Это сходство следует отыскать и постараться проанализировать его. По мере того, как станет ясно, что движет индивидом, мышечный зажим постепенно спадет. Неприязнь же к другому исчезнет и больше не возобновится.
8. Не менее важно осознать все ощущения своего организма. Очень часто человек подолгу плохо себя чувствует, но, постоянно занятый различными делами, не замечает этого. Осознает свое заболевание он только тогда, когда страдания становятся невыносимыми. Причем, чаще всего он замечает, что обострение случается на фоне нервного перенапряжения. Спазмы ставят заслон на пути свободного прохождения энергетических потоков, что еще более усугубляет патологию. Для коррекции такого состояния следует вечером лечь в постель, мысленно пройтись по всему туловищу, находя сплетенные пучки нервов. Их требуется расслабить, а если они не поддаются усилию воли, то стоит свободно дышать до тех пор, пока самочувствие не станет стабильным.

Осознанности практически невозможно добиться всего за один или два приема. Ее необходимо культивировать, приучать себя к ней и не разрешать себе отказываться от нее ни на минуту. Вскоре она станет привычным делом и другое течение жизни покажется неприятным и опасным.

Для того, чтобы осознанность стала частью повседневной жизни стоит использовать специальные практики.

Практика формальности в основном направлена на медитацию, чаще всего все с тем же дыхательным процессом. Можно устремить свой взгляд на огонь, блестящий предмет, книгу. Делать такое допускается в любом удобном положении.

Практика неформальности достигается тем, что человек не разрешает себе ни на одну секунду отвлекаться от хода повседневной жизни. Такая привычка должна выработаться не на полчаса, и даже не на половину дня, а в каждый конкретный момент.

Для того, чтобы подобные практики стали чем-то обычным, они должны повторяться по многу раз ежесуточно. При выявлении ошибок, они возобновляются до тех пор, пока не выполняются безукоризненно. Лучше начинать совершенствоваться сразу на чем-то очень важном.

Осознанность в повседневной жизни человека позволяет быстро и эффективно упорядочить ее. Она помогает структурировать мысли, понять свою сущность и взглянуть на нее со стороны.

Более того, она отлично дает возможность полностью справиться даже с самыми отрицательными жизненными установками и во многом позволяет оздоровить свой организм.